Зарастила все отверстия и щели. Выпустила плавники.
Шагнула в волны, а потом скользнула в них, на глубину, втягивая в себя ноги, меняясь, как по волшебству, и Винни знал, что это было ещё меньшее, на что её сделали способной.
Вещь за барьером Кенга.
Как и все мы.
Амут
3535
На сопку Йоргос поднимался пешком, ночью под полной луной, по тропам его вела то ли память, то ли чутьё. То ли интуиция гибридного исчадия – оно было радо-радёшенько присвоить себе все заслуги.
С обзорной площадки он посмотрел вниз на скованное льдом озеро. Кто бы вообще поверил, что Йоргос заявится сюда в феврале, в проклятое тёмное время? Зима и смерть в этих краях – синонимы. Особенно для одиночки посреди холодной снежной пустоты, под чёрным небом.
Дальше он пошёл по дороге, хотя разницы не было никакой: «тёплый асфальт» перестал быть тёплым, может быть, сбилась программа, может, кто-то где-то решил, что теперь нет смысла тратить на него энергию. На дороге лежал такой же плотный слой снега, как и везде.
Так что можно было бы выбрать и другой путь, более короткий. Но Йоргос не думал о целесообразности, он слушал не логику, а инстинкт и привычку, и дорога для него оставалась дорогой, и слева от неё по-прежнему тянулся лес превращений, а справа – поля.
Дойдя до базы, он остановился и оглядел её: ни одного огонька, серые стены, белые крыши, пустые окна. Здесь никого нет и не было уже давно. Йоргос приоткрыл щиток тёплого шлема, потянул носом воздух, прислушался: запах всё ещё ощущался, пусть слабый, но тот самый – смертельный аромат жжённого зефира. Нет, это просто воображение. Воспоминание. Звуков почти не было, только тихо потрескивал воздух от мороза. Все говорило о том, что прежние обитатели давно покинули это место, а новых не появилось. Слишком далеко от безопасности выстоявших поселений, слишком близко к горящим полям и плавящимся скалам, слишком труднодоступно для беженцев, слишком пустынно для мародёров… Самое то для того, кто не хочет, чтобы его нашли.
Опустив щиток, он развернулся и стал пробираться дальше, к дому Консула. И замер вдруг: на базу он отреагировал спокойно, но стоило подумать о том доме, как Йоргос потерял сосредоточение, что-то всколыхнулось в груди, гулко ударило сердце, и нахлынул поток горькой живой воды.
Его воспоминания теперь утратили гладкость, они стали как вспышки во тьме, лоскуты шёлка, разлетающиеся по ветру. Взгляд выхватывал то один узор на ткани, то другой, и Йоргос всё ещё не привык к этому, всё ещё думал, что прежнее восприятие прошлого однажды вернётся. Но в глубине души давно понял, что случившаяся перемена навсегда, что это побочный эффект… а может быть – так и задумывалось. Ему не у кого было спросить.
Когда такая вспышка вдруг накатывала, он не мог её контролировать: загнать обратно в тёмный чулан, как умел делать раньше. Это заканчивалось только тогда, когда он проживал воспоминание до конца.
Поэтому теперь, проваливаясь под снег, преодолевая