– Это еще зачем?
– Ни за чем. Просто так.
Мы немного помолчали. Ванда снова огляделась вокруг.
– Как все-таки у тебя хорошо… Покажи мне что-нибудь интересное! – вдруг попросила она. – У тебя есть что-нибудь такое?
– Что? – не понял я.
– Все равно что. Мне все интересно. Включи какую-нибудь игру. Или что-нибудь такое.
– Не знаю. У меня нет ничего интересного. Честное слово.
(Не «XXXXXX» -архив же ей демонстрировать!..)
– Ну, просто, включи компьютер. Покажи, как он работает.
– Разве ты не видела?
– У меня же нет. И в школе не было.
– Как-нибудь в другой раз.
– Жаль… Ну ладно… Тогда, может, давай, выключим свет? – предложила она и, не дожидаясь ответа, погасила настольную лампу. – Так еще класснее! – сказала она. – А вообще-то мне ужасно нравится, что ты так серьезно ко всему относишься.
В первую секунду я хотел протянуть руку и включить свет, но почему-то не стал этого делать.
– К чему я серьезно отношусь?
– Да ко всему. Например, к своим занятиям. Это потрясающе! Я бы хотела стать тебе верным другом, настоящей помощницей, хотя знаю, что тебе это совершенно все равно. Я всегда мечтала стать настоящим другом необыкновенному человеку. А если он захочет – то и подругой. Больше всего на свете мне бы хотелось сделаться кем-нибудь вроде тех женщин-помощниц, отдававших всех себя, чтобы поддерживать великого человека. Я тобой исключительно восхищаюсь.
На это, естественно, я ничего не мог ей сказать.
– Только к женщинам ты относишься все-таки чересчур серьезно, – продолжала Ванда. – Вообще к «этому делу». И в детстве был таким. Не считая, конечно, тех ночей, когда наши мамы засиживались за шитьем, нас укладывали спать, а мы с тобой совали друг другу ноги под одеяло. Помнишь? Скажешь, обыкновенное детское баловство, да?
Незачем было и отвечать. Конечно, не обыкновенное баловство. Но это не имело никакого значения. Мало всякого было в детстве!
– Ты и ко мне серьезно относишься, Сереженька. Сразу хочется перед тобой покривляться, поиграть в серьезные игры, в жениха и невесту. А ведь я прекрасно понимаю, что тебе вовсе не хочется на мне жениться. Но меня это ничуть не обижает. И знаешь, почему? Потому что знаю, если бы захотела, у нас бы с тобой получилось. Я же не забыла, как мы с тобой однажды танцевали у тебя на дне рождения. Тебе было очень хорошо. Значит, и ты можешь потерять голову. Потом опять будешь очень серьезным… Но замуж – это не главное. Можешь считать меня самоуверенной дурочкой, но я еще не знаю мужчины, который отказал бы мне, если бы я этого захотела. Обижает, знаешь что? Когда вот так, как Павлуша, – всегда несерьезно. На лице написано, что жениться заранее не согласен, а только хочет быстренько разрядить свой пистолетик, бежать дальше. Наверное, думает, что, стоит ему поднабраться опыта, он будет женщин менять, не пропустит ни одной. Что