Джоакин, услышав разговор торговца с Луизой, оживился:
– Мы что же, направляемся в гости к графу?
– Ну, для тебя-то графья – дело привычное, – поддел его Хармон. – На былой войне ты, помнится, был графу Рантигару все равно, что правая рука.
Полли улыбнулсь, и Джоакин, что тщательно не смотрел на нее, тут же вспылил:
– Не вижу поводов для смеха, сударыня! Что было – то было! А если мы и проиграли войну, то не моя в том вина: сама судьба обернулсь против нас.
– Не смею спорить, сударь. Я понимаю в войне так же мало, как и в мужчинах.
Глаза Полли смеялись. Джоакин зло всхрюкнул и удалился.
Лишь на утро добралась – подскакал, гарцуя.
Говорит: «Не забыл красоту такую!»
Говорит: «Посватаюсь! Приняли бы братья».
Говорит: «Будь моей!» – и раскрыл объятья.
Вспыхнула радостно, в глаза поглядела —
Так в объятиях его лето пролетело.
Не заметила, как быстро лето пролетело.
Ветер принес с запада тяжелые тучи, пошли дожди. Странная погода в этих землях вокруг Дымной Дали: конец марта всегда теплый, солнечный, зато в конце апреля холод возвращается на время и берет свое – поливает ледяными дождями, а то и сыплет снегом. Дорога, укрепленная булыжниками, не раскисла, и можно было продолжать движение. Но сделалось чертовски зябко, особенно – ночами, и, как на зло, сухих дров для костра было не сыскать. Ночью все ютились в двух крытых фургонах, разделив их попросту на мужской и женский. Спали вповалку, освободив площадку от мешков с товаром. Зато было теплее.
Приближался город Барберри на берегу озера Дымная Даль. В нем Хармон планировал расстаться с беженцами. Оттуда можно податься и дальше на север по Озерной дороге, и на восток проселком, и лодками на юг – в Альмеру. Можно и в самом Барберри осесть: город живой, торговый, там можно найти себе применение, если хоть чему-то обучен. Хармон же планировал отправиться из Барберри кораблем в Уэймар, где ожидала его встреча с графом Виттором.
Вечером,