– Отец заждался нас, – сказала Иния и строго посмотрела на него. – Наших вроде не было на площади. Нам придётся сообщить им новость.
– Придётся… Вы как?
– Не задавай глупых вопросов, – сказала Тиранда. – Мне пора. Увидимся… завтра, – её голос дрогнул, готовясь сорваться на плач. Она развернулась и быстро побежала в сторону дома.
Иния тяжело вздохнула и поплелась вперёд.
– Люпус, за мной, – подозвал Михей пса, который послушно ждал их.
Чутьё его не обмануло.
Дом встретил их необычной суматохой. Василе кричал на обе комнаты, то ли ругая, то ли подгоняя Думитру, а мать носилась от сундука к сундуку, собирая вещи. Михей и Иния зашли в большую комнату – на скамье сидел Василе, изрядно покрасневший, а перед ним на столе стояли кувшин с цуйкой и рюмка. Его глаза блуждали, не находя предмета, чтобы зацепиться и остановиться. Стеклянный взгляд заставлял ждать подвоха. Ровно до того момента, пока он не увидел Михея. Губы расползлись в тошнотворной улыбке, обнажая желтоватые зубы.
– Явился – не запылился. Где окаянная тебя носила? – спросил Василе и икнул; мать уже перестала делать попытки оторвать его от бутылки.
– Я был на выпасе, – сказал Михей, выходя вперёд и загораживая сестру. – Вы знаете, что на площади случилось?
– Вопросы тебе никто не разрешал задавать. – Василе ударил по столу, слишком сильно, капли цуйки расплескались на скатерть. – Садись и выпей с отцом.
– Так для этого вы звали меня? Выпить цуйки? – Михей сжал кулаки, подавляя гнев. – Там на площади…
– Заткнись! Слова тебе, ублюдок, не давали. Ружа!
– Василе, да как можно сына родного ублюдком называть? – позади раздался голос матери.
Михей обернулся на него. Его мать была в сером изрядно заштопанном платье. Волосы она прятала под таким же серым, выцветшим от времени платком. Михей не раз слышал, что мать в молодости слыла первой красавицей Драгоста, но, глядя на эту замученную жизнью с иссохшей кожей и потускневшими волосами женщину, в это верилось с трудом. Ещё меньше верилось, что на неё мог засматриваться залесский жуд.
Михей бросил взгляд на внушительный узелок, который в руках держала его мать. Такой же она собирала в тот день, когда они провожали Лучиана в его новый дом. Неужели пришёл и его черёд перебраться из отчего дома? Ему было девятнадцать лет, это было бы неудивительно.
– Да действительно! – Василе усмехнулся и осушил рюмку с цуйкой. – Ублю… – он запнулся, заметив строгий взгляд жены. – Эй, садись уже.
– У нас есть новости, – выпалил Михей, обращаясь к матери.
– Да