Секунды кажутся вечностью.
Но на то я и царь, чтобы ждать сколько требуется.
Неожиданность вползает медленно, как тень горя, которого давно ждут. Я вижу, как сияющий солнечный круг бесшумно прикрывается крылом грифа. Медленно, чересчур медленно, так, что хочется подтолкнуть. И вдруг – прыг! Как кот. Словно бес упал. В черных крыльях..
Этим меня не удивишь, и Юленька тоже облегченно вздыхает: еще один свадебный сюрприз? Черный черт в ярком конусе света. Зачем мне на свадьбе черт? Новая попытка встать опять наталкивается на руку распорядителя. Нацепив на себя дежурную услужливую улыбку, он произносит:
– Все в порядке, царь, не волнуйся.
Какой же это порядок! Я встаю. Рыжик тоже настороже.
– Смотри, царь…
Его рука, крепкая рука полководца, удерживает меня за плечо. Это злит меня еще больше, и я резким движением сбрасываю ее с плеча. Но он продолжает улыбаться.
– Вот смотри…
Теперь я слышу небесную музыку, с первыми звуками которой шевельнулись черные крылья черта. Кроткими движениями, робкими волнами эти крылья, дрожа от напряжения, пытаются приподнять над белым мрамором пола, хоть на миг оторвать тело черта с золотыми прядями длинных волнистых волос. Я вижу, как, змеясь, ниспадают они на его плечи, укрывают грудь, закрывая лицо золотыми слитками. Еще одна заморская танцовщица? Золотые волосы, белоснежная кожа и небесно-нежный цвет женских глаз – все это, конечно, здорово придумано. Они знают мою слабость.
Наполнившись ветром, крылья плавно взмывают вверх, унося в пустоту черной ночи эту белую бестию. Унося? Это только кажется. Только крылья исчезают в мареве мрака, а прекрасное яркое белое тело, от которого нельзя оторвать глаза, застыло, как воск. Только волосы, застилающие лицо, кажутся живыми. Ведьма, бестия, белокурая бестия… И вот она уже движется в нашу сторону. Наползает, как грех, покоряя пространство чересчур медленно…
Теперь я понимаю, что это не луч солнца проник сквозь крышу моего дворца, чтобы приветствовать нашу свадьбу. Это сотни зеркал полированной меди, отражая множество свечей, создают солнечный конус, который, мягко крадучись, перемещается по белой глади мрамора поворотом маленького рычажка. Мои книжники и звездочеты, и астрономы давно хотели… Я знаю эти их штучки.
– Я, конечно, тебя хвалю, – говорю я распорядителю, – но как ты…
– Потом, – не обращая внимания на мои слова, говорит он, – смотри.
Мое добродушие плохо влияет на моих подопечных. Они пренебрегают должной дистанцией и тогда приходится брать в руки плеть. Все это нужно круто менять, решаю я и вижу, как эта бестия, упав на колени перед троном, замирает. Волосы по-прежнему застилают лицо, руки закинуты за голову,