Так в их семье стали появляться «маленькие подкидыши».
Айгуль не противилась подобному расширению семьи: она боготворила мужа. Её собственные дети были белоглазыми все. Одним больше, одним меньше – какая разница? Молока и мяса, слава всемогущим богам и любимому мужу, хватало на всех! А о чём ещё заботиться? Для танаидов в этом не было ничего предосудительного: выжившие дети были удачей любой семьи.
Тем более что в соседнем Тан-Амазоне к вопросу деторождения относились ещё более легкомысленно. А в Беловодье так вообще был культ плодовитости, посвящённый богине Росте!
А муж, взбодрившись кумысом или ядрёным таном, философствовал.
– Буду плодиться из последних сил! У меня с рождения ощущение, будто ко мне уже протянула руку смерть и лишь на мгновение замерла с протянутой рукой. А мне нужно успеть выжить! Успеть нанести свой узор на скалы вечности!
Айгуль, как хорошая жена, понимала, что мужу необходимо это ощущение упрочения на земле, как компенсация за его идущую из детства сиротскую ущербность и слабость.
Позже, когда его дети, особенно девочки, стали проявлять необычайно мощные, по сравнению со своими сверстницами из других Тановых городов, мистические способности, он удовлетворённо ворчал.
– Я как греческая амфора с заострённым донцем! Чем больше качка, тем плотней усаживаюсь в своём гнезде! А был бы плоскодонным, давно б снесло волной, никто б и не вспомнил, что я был на белом свете!
Но говорлив он был, только напившись кумыса. А вообще он всё больше молчал. Теперь это навсегда. Вместе с соплеменниками он навеки окаменел на одном из холмов под Тан-Аидом, так и не дождавшись спасительного восхода.
Для Петал осталось загадкой, почему отец не увёл свою многочисленную семью из Тан-Аида. Тогда как некоторые их соседи, услышав о пророчестве, грозящем окаменением их светлоглазым дочерям, сразу снялись с насиженного места и растворились за горизонтом. Надо думать, что им удалось выжить.
А вот танаидам нет. Каменными статуями навеки встали они в окрестностях родного города. А она ничем не смогла им помочь. Да ещё сбежала за море, в чужие края. А они так верили в неё, свою тану…
4
Ритуальную гривну, почтительно завёрнутую в тонкий шарф, Петал продолжала бережно хранить.
Бласт не раз пытался избавиться от зловещей вещицы, будто утягивающей его жену куда-то назад. В те страшные дни его смертельной схватки за их совместное выживание. Но даже обманом ему никак не удавалось сбагрить куда-нибудь тяжёлый золотой обруч. Проклятая гривна будто приросла к Петал.
За время путешествия в Край Белоглазых тан Бласт увидел немало чудес. Но ему как-то по-прежнему не верилось, что Тановы земли погибли лишь из-за того, что подлые жрецы вынули из ритуальной гривны белый камень, оставив чёрный. И тем самым запустили процесс нарушения баланса жизни-смерти на этой земле.
Время от времени Петал заговаривала с ним о своём