Невозможно. Глаза в глаза. Евгения Владимировна Толкунова

были неприятности. Но я не мог. Поэтому резко оттолкнул друга, прыгнул в машину и рванул как ненормальный следом за тачкой этого урода. Догнал. Быстро. Водитель из него абсолютно никакой. Подрезал его и тут же вышел из машины. Он начал махать кулаками, даже смешно. Ударил прямо в лицо, послышался смачный хруст, нос точно сломал. Он не успокоился и снова попробовал ударить меня. Это он напрасно. С левой попал ему в правый глаз. Потом ещё и ещё удар, его лицо похоже на мясо, всё в крови. Чувствую легкое прикосновение к себе. Это она. Пытается оттащить меня от этого. Неужели боится за него? Оборачиваюсь к ней, смотрит на меня злыми заплаканными глазами и яростно бьет меня кулаками в грудь. Я позволяю ей это делать и не осознанно завидую этому слащавому уроду, даже на миг захотелось оказаться на его месте, и чтобы она вот также переживала и заступалась за меня. За меня мать её! От злости хотел схватить её, но Виталик опередил и оттащил её от меня. Затем подбежал ко мне. Смутно осознавая слова, что он мне говорил, я послушно шёл за ним к машине. Сел и быстро уехал, глянув напоследок на неё, стоявшую всю в слезах. Но даже сейчас она смотрела на меня, а не бежала утирать кровавые сопли у своего г&ндона. Не сговариваясь приехали с Виталиком ко мне в клуб.

      – Кир, ты вообще соображаешь, что ты наделал? – Виталик пытался образумить меня.

      – Сам знаю. Не сдержался, – прикуриваю.

      – Не сдержался? Ты хоть понимаешь, что они так просто это не оставят, и «заяву» на тебя накатают. А у тебя даже реальной причины нет для объяснения.

      – А я и не собираюсь никому ничего объяснять. Тем более оправдывать перед этими мразями.

      – Да, но только ты знаешь, что они из себя представляют и что они мрази. Для представителей закона они пострадавшая сторона. И даже будь у тебя на это хоть какое-то объяснение, вряд ли можно как-то объяснить избиение человека.

      – Избиение? Да я пару раз ему по роже дал! – прикуриваю ещё одну.

      – Тебе прекрасно известно, что после этих твоих «пару раз», люди по месяцу лицо восстанавливают, – усмехнулся Виталик, а потом и вовсе заржал.

      * * *

      Спустя месяц в полиции.

      Сегодня назначена очная ставка с адвокатами обеих сторон. У входа стоит она, руками сжимая перед собой рюкзачок. При виде нас троих она вся напряглась, хотела было юркнуть в дверь, но передумала и гордо задрала подбородок, наверное, пыталась скрыть волнение. Виталик с моим адвокатом прошли внутрь, а я остановился напротив неё. И снова глаза в глаза. Взгляд не отводит.

      – Что смотришь? – дерзко спрашивает.

      – Это вроде бы не запрещено законом, – достаю сигарету, закуриваю.

      – Не запрещено, – неохотно соглашается со мной, – но на меня смотреть нельзя.

      – И кто же мне запретит? – выпускаю дым прямо ей в лицо. Не отворачивается. Даже нос не поморщила.

      – Да хотя бы мой брат!

      Сам не заметил, как, схватив её за плечи, прижал к стене возле входной двери.

      – Ну и где же сейчас твой брат, чтобы