Световые кристаллы, еще и грели, но были уже так стары, что от них тепла была, как от каюна молока.
Сон меня в эту ночь не баловал. Я не могла изгнать из себя мысли и взбудораженное состояние. Мне до сих пор не верилось, что все происходит в моей жизни.
На утро, переодевшись в теплое трикотажное платье синего цвета, я быстро позавтракала яйцами, теплым хлебом, овощами и сладкой кавой и хотела уже пойти помогать Гере перебрать два старых ларя с тканями, помыть скрипучую лестницу на второй этаж, как услышала суету в холле и решила спуститься.
Как-то уж так завелось, что мне не в тягость был домашний труд, хоть я и являлась госпожой по рождению. Я часто помогала и не стыдилась этого, а свободное время вышивала, шила или рисовала эскизы платьев. И в последнем, мои фантазии уносили меня далеко-далеко.
Однажды, тетушка Имелина увидела эти эскизы, которые совершенно не походили на традиционные наряды. Помню, как кожа на ее лице натянулась, а маленькие глаза вонзились в рисунок. Женщина отчитала меня, что такое просто невозможно и уничтожает традиции. В моей голове скверна и распутство.
После того раза, я перестала показывать ей эскизы, но рисовать не прекратила. Я была упрямой. Эта настойчивость давала мне силы.
Я быстро сбежала по скрипучей лестнице и увидела, как двое здоровенных мужчин внесли в холл особняка большие сундуки.
Рядом застыла Имелина. Ее прямая как струна спина, говорила о том, что она крайне взбудоражена и напряжена.
– Что это, тетушка?
– Передали от Иствудов для тебя, – буркнула женщина.
Мужчины поклонились, а мы с теткой сгрудились возле тяжелой поклажи. К нам подплыла Йонга. Ее платье с воланами и в мелкий рисунок в виде полевых цветов, можно было с натягом назвать нарядным, скорее полным нравственности.
– Какие удивительные у нас родственники, – восторженно вздохнула девушка и первая открыла крышку одного из сундуков. Там лежала пара нарядных платьев, синего и голубого цвета, несколько лоскутов и три небольших рулона тканей для пошива, а еще исподнее белье, корсет и две пары новых туфель. Правда, летних, но все же!
– Иствуды постарались, – выдавила из себя Имелина, а я, после восторга, ощутила себя ниже некуда. Мне вдруг стало стыдно за свой внешний вид и за особняк, скрипящий от каждого порыва ветра. – Ткани продадим. На эти деньги выручим лари, купим краску, чтобы покрасить флигель. Остальное, оставишь себе.
Закусив губу, я заторможено кивнула. Я прекрасно знала, что у Беннетов были сбережения. Нам вполне хватало на содержание особняка, еду и мелочи и если бы Имелина очень хотела, то ремонт дома можно было сделать, восстанавливая постепенно. Но семейство было зажимистым и расчетливым.
Тетушке всегда казалось, что денег точно не будет, поэтому дела надо вести экономно. Эта экономия касалась всего и была во всем.
Йонга открыла второй сундук и восторженно охнула. Она любила так делать и по началу пугала меня своими неожиданными эмоциями, пока