Он никак не мог до конца осознать случившееся. Долгое время Фредди была самой обычной девчонкой, на таких он и внимания-то не обращал. У него никогда не было не то что девственниц, даже женщин, которые до него не побывали бы в употреблении по меньшей мере сотню раз. Ему нравились дамы постарше, поопытнее. Получив свое, он тут же уходил, да и вообще редко спал с одной и той же женщиной дважды, предпочитал разнообразие. Он был, как презрительно говорил его братец, неисправимым сторонником случайных связей.
Единственный раз он совершил глупость и завел любовницу. Даже сейчас воспоминание об этом вызывало дурноту. Дело в том, что она ему действительно нравилась, и потому жизнь, которую он мог ей предложить, оказалась гораздо лучше той, что у нее была. Но к хорошему быстро привыкаешь, и дамочка возомнила себя едва ли не леди. Покинул он ее без сожалений.
Так почему же вдруг Фредди? В последние годы она не раз привлекала его внимание, и его это тревожило настолько, что, вернувшись в Лондон, он пускался во все тяжкие. Зато сейчас, прислушиваясь к ее медленному ритмичному дыханию, он чувствовал удивительное спокойствие, словно добился своей цели. Длинные густые волосы Фредди спускались с подушки, словно черный водопад. Тень от пушистых ресниц лежала на нежных щеках, тронутых легким румянцем. Девушка со своей оливковой кожей была ничуть не похожа на светловолосых голубоглазых кузенов и кузин.
Фредди чему-то улыбнулась во сне и зарылась носом в подушку.
Почувствовав, что его естество отреагировало мгновенно, Бентли быстро отвернулся от кровати и направился к камину. Как был голый, он опустился на колени и помешал почти погасшие за ночь угли. Напротив камина стоял шкаф размером с хорошего битюга-тяжеловоза, а рядом – бюро розового дерева с позолотой, казавшееся по сравнению с ним до абсурда хрупким. Бентли снова окинул взглядом комнату и, лишь бы чем-то заняться, натянув кальсоны, зажег свечи на крышке бюро.
Увидев стопку писчей бумаги и чернильницу, Бентли решил написать Фредди, но прежде, чем получилось что-нибудь приемлемое, скомкал и отправил в огонь не менее дюжины страниц. Откинувшись на спинку кресла, он поднес послание поближе к свету и был потрясен, заметив, что пальцы, державшие листок бумаги, дрожат.
«Ох, пропади все пропадом!» – думал Бентли, пробегая глазами по строчкам. От таких слов у любого задрожат руки. По правде говоря, ему было не по себе, но делать нечего: репутация Фредди важнее. Интересно, что решат ее родственники? И чего хочет он сам?
Откинувшись на спинку изящного кресла, он задумался над последним вопросом. Конечно, нравилась свобода и полная безответственность. Это была его мечта с детства. К тому же, пытался он убедить себя, Фредди едва ли захочет связать с ним жизнь, разве что ненадолго, ради минутного удовольствия. А если вдруг окажется,