– Не твое дело!
Он соскользнул с бордюра, на котором сидел, и встал перед ней, слегка покачиваясь.
– Полно тебе, Фредди, не сердись, – затаптывая каблуком окурок сигары, с улыбкой сказал Бентли. – Это ведь юный Эллоуз, да? И почему этим умникам из Кембриджа так везет?
– Почему ты всегда дразнишь меня, Ратледж? – возмущенно воскликнула Фредерика, стараясь не расплакаться. – И почему ты появляешься здесь лишь тогда, когда во что-нибудь вляпаешься? Топчешь цветники и не только… Не можешь найти компанию получше, чем моя?
В свете фонаря она увидела, как Ратледж приподнял бровь и, с непринужденной грацией приблизившись к ней, уже серьезно пояснил:
– Мы с твоим кузеном поздно вернулись из таверны. Гас решил немного прогулять Трента по террасе, а потом они с Тео отвели его в постель. Завтра бедняга наверняка будет страдать от головной боли. Ну а я… я просто докуривал сигару. Вот и все.
Прошелестев юбками, Фредерика поднялась по трем последним ступенькам и с усмешкой сказала:
– Ну да, а ты прямо-таки ангел небесный, чистый и невинный, словно только что выпавший снег.
– Сдаюсь, Фредди! – рассмеялся Ратледж и поднял руки вверх. – Какая муха тебя сегодня укусила?
Бентли заметил слезы у нее на глазах. Фредерика поняла это, когда увидела, как медленно гаснет его улыбка.
Подушечкой большого пальца он прикоснулся к ее щеке:
– Ты плачешь? Почему? Кто тебя обидел? Назови мне его имя, и, клянусь, он не доживет до рассвета!
Услышав эти слова, Фредерика фыркнула. Ратледж, несомненно, мог если не убить, то основательно наподдать Джонни, если бы она на него указала. Из ее глаз хлынули слезы, но Ратледж поймал ее за руку и так резко притянул к себе, что шляпка слетела с ее головы и укатилась в траву.
– Ну, все, Фредди, успокойся, не надо плакать. Прости меня за идиотские шутки. Не знаю, что на меня нашло.
От его слов она разрыдалась пуще прежнего и вдруг неожиданно для себя самой обхватила его руками за шею. Ратледж, нисколько не опешив, принялся поглаживать ее спину. Рука у него была тяжелая, сильная, а Фредерике отчаянно хотелось, чтобы именно сейчас ее кто-нибудь поддержал, пусть даже Бентли Ратледж, невежа и гулена. Несмотря на его скверную репутацию, ей всегда было с ним удивительно легко и просто, не приходилось притворяться. Он никогда не был ни заносчивым, ни надменным, ни равнодушным. Он был просто… Бентли.
– Успокойся, успокойся, – приговаривал он, похлопывая ее по спине.
– Ах, Бентли, я так несчастна! – уткнувшись лицом в лацканы его сюртука, не переставая рыдать, пробубнила Фредерика.
От него пахло лошадьми, табаком и бренди – пахло мужчиной.
Ее ошеломила сама эта мысль, и тело опять сотрясли рыдания. Ратледж в ответ, пристроив ее голову под своим подбородком, крепко прижал ее к себе.
Прижимаясь губами к ее волосам, он только шептал:
– Что