– Тишина! Внимание, начинаем! Свет в зал!
Высоко надо мной постепенно стало что-то разгораться и превращаться в огромный сверкающий шар из множества лампочек. Этот шар осветил сказочное пространство, обрамлённое длинными полукруглыми балконами, висящими друг над другом. Я сразу вспомнила балконы нашего одесского двора. Но эти балконы сияли белизной, на которой выпукло выделялись золотые гроздья винограда и золотые птицы на длинных тонких ногах, с длинными клювами. Облокотившись о переднюю стенку, обтянутую красным бархатом, я опустила взгляд. Подо мной расстелилось белое поле. Приглядевшись, я поняла, что это ряды сидений, покрытые белыми длинными простынями. Кое-где простыни были приподняты и под ними виднелись красные бархатные кресла. И совсем я пришла в неописуемый восторг, когда повернула голову налево. Там с высоченного потолка ниспадала вниз широкими складками красная, блестящая золотым узором по низу, занавеска необъятных размеров. С боков на занавеску были направлены лучи яркого света.
– Свет медленно убираем, – снова раздался мужской голос, и шар надо мной стал медленно тускнеть. Занавеска оставалась ярко освещённой. – Увертюра! – торжественно произнёс мужской голос.
И через мгновение я услыхала громкий всплеск звуков, донёсшихся из ямы, которую я тут же обнаружила перед занавеской. Среди громких, пугающих меня звуков стала просачиваться нежная знакомая мне мелодия, она будто боролась, будто гасила своими слабыми силами грубые резкие звуки, которые не хотели пускать нежность в своё пространство. Через некоторое время резкость стала ослабевать, а нежность набирать силу. В конце концов, знакомая нежная мелодия победила. Занавеска стала медленно раздвигаться в стороны, и за ней показался тот дворик, на который я недавно выскочила из-за кулисы. Там на скамейке рядочком сидели мамины соседки по гримёрке и задумчиво пели. Только теперь на них были разноцветные наряды. Таких нарядов в жизни я ни на ком не видела, и подумала, что на сцене девушки играют "в сказку". Когда они спели свою песню, во двор выбежали весёлые хлопцы в красных и синих шароварах, каждый со смехом схватил по девушке и утащил за ворота. При этом девушки махали руками, сопротивлялись, верещали, смеялись. Когда все исчезли, дверь домика открылась и на пороге появилась моя мама. На ней тоже, как и на девушках, была нарядная одежда и веночек с лентами. В одной руке у неё было коромысло, а другой рукой держала за дужки два пустых ведра. Только она открыла рот, чтоб что-то сказать, раздался громкий голос того же дядьки, который кричал до этого:
– Нет, нет, не так, Лида! Сколько можно говорить, она сначала только нос высунула, убедилась, что нет никого, и только потом вышла на крыльцо.
– Вы