– Опять тебя понесло в сферы, которые не должны касаться режиссёра Алексея Мещерского. А ты, значит, весь такой хороший, и не пойдёшь на конфронтацию с властью?
– У меня очень большие планы по развитию сразу нескольких направлений – не только большого кино. Фильмы-агитки снимать не буду, но и вредить своей стране – это за гранью моего понимания. СССР – моя Родина, защищая её, погибли отец с дядей, а мать надорвалась на тяжёлом производстве. Мне могут не нравиться какие-то вещи, происходящие вокруг, но покидать страну граничит с предательством. Тем более, что у нас есть планы по созданию творческого объединения. Такого на Западе мне никто и никогда не предложит.
– Бритиков рассказал мне о твоём очередном проекте, – быстро отозвалась Фурцева, – Не слишком ли много на себя берёшь? А если провалишься в Каннах? Твои недруги не упустят шанса воспользоваться подобной возможностью. Затравят тебя, Алексей. И зачем тебе какое-то объединение? Чувствую, что ты опять придумаешь что-то странное.
– Основная идея – создать своё творческое объединение, может, даже на хозрасчётной основе. Указ от 1965 года как раз поощряет подобную форму хозяйствования. Более того, я бы и против собственного валютного счёта не возражал. Только не знаю всех нюансов работы Внешторгбанка. Мы будем создавать продукт, который станет востребован как в СССР, так и в Европе. Но это далёкая перспектива. Как вы правильно заметили – надо сначала удачно выступить в Каннах.
Министр грустно вздохнула и посмотрела на меня, как на маленького ребёнка.
– Опять эти грандиозные планы. Хозрасчёт и валюту ему подавай. Ты в Союзе фильмы собрался продавать? Может, некий молодой человек страны перепутал? Здесь тебе не Франция и прочие Америки. Прошу тебя, прекрати пока строить воздушные замки. Бритиков говорил, что у вас уже готовы две серии по Рюриковичам. Вот я и приеду на предварительный показ. Заодно послушаю мнение историков, которые тоже приглашены на просмотр. Сосредоточься пока на этом. Что касается