Дверь открылась, Мистер Добряк, положив пакет на кушетку, осведомился, готова ли она поужинать.
– Я сейчас, только оденусь.
– А что свет не включаешь?
Он нашарил выключатель. Лиззи растерянно куталась в короткое полотенце.
– Хм. А ты ничего.
Толстяк подошел к девочке. Она попятилась.
– Не бойся, дядя не интересуется девчонками. Давай переоденься и приходи, тебе надо поесть, а то совсем товарный вид потеряешь. И вот еще что. Я тут прикупил бензин по дешевке, пусть канистра постоит у тебя. Он почти не пахнет.
Принеся воняющий контейнер, толстяк вышел, пнув невидимый мяч ногой об стену и сделав несколько боксерских ударов в воздух. Псих? А и пусть. Она даст ему уснуть и смоется. Теперь у неё есть одежда, джинсы почти новые, чуть-чуть великоваты, ветровка есть, футболка и даже бейсболка, правда, мальчишеская. И еще рюкзачок! Вот это подарок!Новенький, в отличие от её старого, в котором так мало вещей, что рюкзак кажется пустым. Старый к тому же прохудился, молния плохо застегивается. Но сейчас его можно отправить на помойку, у нее есть новый! Он меньше, но гораздо удобнее. Наверное, дали бесплатно, как приложение к покупке, для веса. В таком виде можно даже в школьный автобус сесть, никто не придерётся. Лиззи переложила свои немногочисленные вещи. Когда дошло до коробочки, данной Бертой, она задумалась. От Говарда, сказала Большая Берта. Может, в ней его признание? Но что это сейчас изменит? Она никто, у неё нет ни документов, ни денег, с прошлым покончено. К тому же стоит ли верить Большой Берте? Она ведь ненавидела её. Лиззи положила коробочку под включенную лампу, чтобы не забыть забрать, если решится на это.
Когда Лиззи вышла к Толстяку, тот, приканчивая четвёртую банку пива, одобрительно посмотрел на неё. Лиззи выглядела типичной школьницей.
– Оделась? Отлично. Ешь гамбургер, он ещё тёплый.
– Спасибо за одежду, мистер… эээ
– Какая тебе разница? Ешь давай.
Он завалился на кровать, подмял под голову подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Лиззи, взяв гамбургер и пару бутылочек с водой из упаковки, шмыгнула в каморку. Аппетит куда-то пропал, но поесть надо было. Из первой комнаты доносился богатырский храп толстяка. Лёжа одетой на кровати, она обдумывала план действий. Сейчас приключения последних недель казались нереальными и бессмысленными. Жизнь дала трещину, когда не стало матери, и с каждым днём трещина ширилась, отделяя её от реальности. Может быть, она сошла с ума? Иначе как объяснить её поведение, когда появилась мачеха? Лиззи подкладывала им с отцом в кровать иголки, крошки, а стоило той отвернуться на миг, плевала в её стакан с соком. Она отказывалась от всего, что бы ей не предлагали. Но гадости кончились, едва случился инсульт у отца. В тот день, когда его привезли из больницы, это был не отец, а его уродливый двойник. Жалость постепенно сменялась