– Ну а как дела с…
– Так, хватит, – решил Колька и спросил в лоб, по-мужски: – Ну?
– Что? – отозвалась Оля с такой готовностью, что Николай понял: виновата.
– Спрошу то же, что и Сонька у меня: ты откуда знала, где они, куда пошли?
Взрослая, серьезная комсомолка Оля вспыхнула не хуже Наташки и призналась:
– Моя работа, Коля, не уследила. Как они ее в библиотеке подцепили – ума не приложу! Ведь так хорошо спрятала.
– Что именно подцепили? – насторожился он.
– Да вот… книжку, «Манон Леско».
Николай вспылил:
– Мать, ты совсем одичала? Что у тебя за безобразия в библиотеке?
Оля, краснея, стала оправдываться:
– Коля, ну я случайно! Я ее списала уж… то есть подготовила на списание.
– И сама небось зачитывалась?! Признавайся!
– Я сама одним глазком только. Ну а тут еще и в «Родину» эту картину завезли…
– Тьфу ты, пропасть. Ты совсем?..
Оля перешла в контрнаступление:
– А я-то тут при чем? Это завкино! Он всякую гадость привозит и крутит. Говорят, его не раз прорабатывали!
– С ним разберутся где следует, за собой смотри!
Однако Оля не унималась:
– Ты сам-то куда смотришь? Почему позволяешь им общаться? Сонька плохо влияет на Наташку!
– И что же мне их, разводить? – огрызнулся он.
Что это значит, по какому праву Гладкова, не имеющая младших братьев-сестер, читает ему нотации? Сама бы попробовала воспитывать младшую сестру!
– Вот еще! Я что, диктатор какой? Что мне, свободной личности диктовать – с той дружи, с той нет?
Так, вроде бы все было сказано, поэтому замолчали.
Оля, помолчав и подувшись, пошла на попятный и призналась, что никто не спорит, непростое это дело: присматривать за мелкими, которые воображают себя взрослыми. К тому же девчонки, получив выволочку, могут надуться, а потом задать каверзный вопрос: а где это, собственно говоря, написано, чтобы после школы тотчас домой идти? Гулять полезно для здоровья!
Уже не бомбят, на улицах не грабят, в фашистов-шпионов-диверсантов за углами не поверят – ну как тут внятно объяснишь этим воображалам, что взрослые волнуются даже в мирное время, даже когда вы опаздываете хотя бы на полчаса?
– Характер у них, – напомнила зачем-то Оля.
– Да уж, – дополнил и развил мысль Колька, – мы-то в их возрасте такими не были.
Она не сдержалась, прыснула и тотчас вновь посерьезнела:
– Тетку Наталью жаль. Как бы опять не свихнулась.
Введенская-старшая, потеряв двух детей, трясется над Сонькой студнем, а та из нее веревки вьет, не слушается.
– Ну а что предлагаешь?