– То дело хорошее, – священник сложил руки на груди и хитро улыбнулся.
– Да дело непростое…Нам бы не здесь поговорить, а то слегка смущаюсь при чужих-то глазах!
– И чего ж ты, вьюнош, удумал, ежели не хочешь рядом чужих ушей?
– Женится, отче. Так и невеста согласна, ты не думай. Отец её косо на меня смотрит.
– Отчего же? Ты на царёвой службе, а не дрова людям возишь.
– Так на Елене Фёдоровне Канюшкиной жениться желаю, – совсем тихо сказал юноша.
– Вона как…Остерегусь честной отрок я вас венчать…Как бы не вышло чего.
– Так не увозом жениться хочу. Придём вдвоём, и обвенчаешь, всё честь по чести Неужто тебе наших душ не жаль?
– А свою мне жаль особенно, Иван.
– Да я и деньги принёс, – совсем тихо добавил проситель.
Иерей повернулся, и поманил жестом к себе Ивана. Оба быстро зашли в церковную сторожку. Варсонофий поставил скамеечку для стрельца, на другую присел сам.
– Сразу бы сказал… Дело непростое, и в церковной книге надо запись сделать, и вам грамотку выправить. Бумага, да чернила, они ведь того, денег стоят. Это уж алтын, дитятко. Вечером свечи зажигать – так это четыре алтына. Поиздержался я . на облачение церковное пожертвуешь полтину? – и поп сделал благостное лицо, воззрившись на Ивана, – полтину вперёд дашь. Остальное- после венчания.
– Об чём речь, отец Варсонофий!
Юноша быстро выкладывал серебряные маленькие монеты перед священником, тот вытер прослезившиеся от умиления глаза, внимательно пересчитал и сгрёб серебро к себе.
– За три дня дитятко, – говорил поп уже просто елейным голосом, – предупреди, и буду ждать вас после вечерни. Не волнуйтесь, Господь вас не оставит, и я порадею.
Иван поклонился попу, поцеловал его руку, тот в ответ перекристил юношу. Стрелец пошёл, просто побежал домой. С сердца словно камень упал. Не помнил как вернулся, вбежал к себе, и принялся выводить буквы на малом листе бумаги:
С священником всё оговорёно, надо только предупредить за три дня. Возможно дело только после вечерней молитвы.
Чернила высохли, и старший брат пустился на поиски младших. Долго искать не пришлось, юноша услышал сопение да шлепки. Братья мутузили друг друга, стараясь окунуть в снежный сугроб соперника.
– Ужо матушка то всё узнает! – пригрозил он мальчишкам.
– Да с чего? Ты же не скажешь! – ответил сметливый Устьян, – надо сбегать по делу?
– Точно так.
– Сейчас, – ответил старший.
И Устьян принялся отряхивать Василия от снега, затем сбросил снежные хлопья со своих валенок и шапки, и быстро пошёл вслед старшему брату.
– Давай записку, и жди меня у калитки, – выдал он покровительственно.
Юный посланец прошмыгнул за забор, и был таков, а Иван закутался потеплее, и принялся ожидать гонца.
***
Устьян бегом выкатился на улицу, да припустил по снегу к усадьбе Канюшкиных. Хотел юркнуть к известному месту у забора, но услышал звон бубенцов,