города и принял для охранения своей армии такие меры предосторожности, какие обыкновенно принимаются при оборонительных действиях, растянул свои войска для прикрытия флангов и выслал отряды в различные стороны. Причиной тому, кроме ошибочной системы действий австрийского главного штаба, оказавшей столь пагубное влияние прежде на многие из событий войны 1813 года, было разногласие видов союзных держав. Император Александр и король прусский считали независимость Германии и Европы подверженной опасности, пока Наполеон, оставаясь на престоле, не лишился возможности возмущать общее спокойствие. Лорд Кестельри и прочие государственные люди Англии также считали падение Наполеона сообразным общей цели действий союзников, но только в таком случае, когда за тем последовало бы восстановление Бурбонов. Напротив того, Венский Кабинет не желал низложить с престола династию Наполеона, однако же, несмотря на то, лорд Кестельри думал, что император Франц и Меттерних охотно согласятся на свержение Наполеона и его сына в пользу Бурбонов. В феврале граф д’Артуа (впоследствии Карл X) прибыл во Францию, но на него никто не обращал внимания, и все покушения принца сблизиться с союзными монархами не имели успеха. Желая помочь ему, английский первый министр лорд Ливерпуль дал знать чрез Кестельри принцу Меттерниху, что граф д’Артуа был уполномочен своим братом (Людовиком XVIII), в случае восстановления Бурбонов, согласиться на мир, ограничив Францию пределами 1789 года. На этот отзыв Меттерних заметил: «И так вопрос приведен в ясность; посмотрим, что скажет народ» («Voila la question bien placée, et nous verrons ce que la nation en dira»). Этот уклончивый ответ выражал только то, что восстановление Бурбонов, по взаимному соглашению союзных монархов, было предоставлено самой Франции, но Кестельри понял слова Меттерниха иначе и полагал, что союзные монархи были расположены в пользу Бурбонов. Напротив того, император Александр весьма часто выказывал равнодушие к отжившей королевской династии и готов был предпочесть им даже Бернадотта, несмотря на двуличные действия его в 1813 и 1814 годах. По свидетельству Штейна, во время пребывания главной квартиры в Труа шло дело о регентстве Марии-Луизы вместе с Бернадоттом в качестве попечителя в продолжение малолетства наполеонова сына.
Меттерних, искусно пользуясь разногласием союзников, постепенно успел увлечь лорда Кестельри на сторону «партии мира». Ему удалось уверить доверчивого английского дипломата, будто бы император Александр, стремясь к Парижу, был побуждаем единственно желанием удовлетворить свое личное честолюбие. Еще 30 января н. ст. Кестельри писал к лорду Ливерпулю: «По моему мнению, в настоящее время нам всего опаснее рыцарское (chevaleresque) настроение императора Александра. В отношении к Парижу его личные виды не сходятся ни с политическими, ни с военными соображениями. Он, кажется, только ищет случая вступить в челе своей блистательной гвардии в Париж, по всей вероятности, чтобы противопоставить свое великодушие опустошению собственной столицы. Он не может допустить
