Обо всем этом мне рассказал Ралус, пока мы с ним плыли на Патангу. Я смогла говорить, как только наша лодка оторвалась от берега, но молчала, потому что хотела, чтобы он рассказал как можно больше. Я заметила, что, если молчать, люди становятся разговорчивее, как будто если ты не можешь ответить им словами, то ты и не слышишь ничего. Так они часто выбалтывают даже то, чего не хотели говорить.
– На Патанге живет твоя тетя. У нее две дочери. Был еще сын, но он пропал, когда они с отцом… ладно, это не важно.
– Важно, – не выдержала все-таки я. – Все важно. Расскажи. Что значит «твоя тетя»?
– Это значит, что она сестра твоей матери.
Что такое сестра, я знала. Дочери Лурды были друг другу сестрами. Значит, женщина, живущая на Патанге, похожа на мою маму, у нее такие же волосы и глаза, они одинаково разговаривали, но кто-то из них был добрее, кто-то вреднее, они иногда ссорились и даже дрались, но всегда мирились потом.
– Твоя тетя… ее зовут Книта. Она очень любила твою маму. И очень ждет тебя. Поэтому я везу тебя к ней, Уна. Это опасно, но Хранитель холмов считает, что по-другому никак.
– Почему?
– Что?
– Почему это опасно?
– Нельзя, чтобы там, на Патанге, видели твои черные волосы.
– Почему?
– Там не любят тех, у кого черные волосы.
– Я могу побрить голову, как ты.
Парус захлопал на ветру, и Ралус прервал разговор, чтобы заняться им. Когда лодка выровняла ход, он достал из своего мешка чужие волосы. Они были белые и длинные.
– Вот, наверное, будет лучше, если ты будешь носить его всегда там, на Патанге. Это парик.
И он надел мне его, как шапку. В этой шапке было жарко, и я все время боялась, что она слетит. К тому же моя длинная коса не умещалась под ней, вываливалась.
– Можно мне убрать волосы совсем? Как у тебя? – жалобно попросила я.
Ралус рассмеялся:
– Первый раз вижу девочку, которая хочет быть остриженной наголо! Нет, милая, нельзя. У девочки должны быть волосы, а у тебя они такие красивые! Однажды… – он нахмурился, глаза его потемнели, будто он прятал от меня какую-то тайну. – Однажды люди перестанут судить других по цвету волос или глаз. Однажды все это станет неважным. И какой-нибудь парень, увидев тебя, подумает лишь: «Как она прекрасна!» – и ему будет все равно, из какого ты народа и чья ты дочь.
– А чья я дочь?
Я спросила это будто бы даже не у Ралуса, а у воды, у неба, у нашего паруса. Я боялась этого вопроса, я боялась ответа, я боялась рассердить его, но и хотела узнать. Больше всего на свете я хотела знать!
Но Ралус не ответил. Он опять не ответил! Он ушел на другой край лодки и крикнул оттуда:
– Смотри,