– Нет, – сказал Бахар и зажег от лампы лучину. – Не он поставил фонарь, не ему зажигать, – дождавшись, когда деревяшка разгорится, он забросил ее в чашу и ярко вспыхнул огонь, осветив округу. Тут же тени пришли в движение и от фонарщиков в разные стороны бросилась мелкая живность, испуганная ярким светом.
– Едем дальше, – приказал Бахар, и колонна двинулась.
До Сквернолесья добрались без происшествий. Остатки пути Аларис прокручивал в голове ситуацию с трубкой и корил себя за неверно выбранную сторону. Отца он избегал и к его удаче, тот вышел к началу колоны, где шли ветераны. Его брат, растолкав соседей, растянулся на деревянной скамейке и, тихо похрапывая, крепко спал, чем вызывал зависть у новичков. Для них дорога к лесу, вокруг которого ходило множество жутких баек, давалась тяжело. Юноши вели себя с напускной храбростью, нелепо шутили и громко смеялись, но при этом вздрагивали каждый раз, как слышали писк летучих мышей, уханье совы или шорох в кустах.
– Я вообще не понимаю, почему Край света определили за лесом, а не перед ним. Ведь там ни черта не видно?! – возмутился парень, такой же тощий как Аларис, вот только голова его была обрита, оставив три узкие полоски, две по краям и одну на макушке. Звали его Болвин и его рубеж был соседним.
– Говорят с верхушек деревьев видно последний луч, – жуя ответил ему пухлый парень с непослушными кудрями. Он что-то доставал из мешка, спрятанного под мышкой и тут же пихал в рот.
– Раньше горы были ниже, и так не закрывали солнечные лучи, – сказал кто-то.
– Бред, – фыркнул Болвин. – Твой отец знает почему? – небрежно обратился он к Аларису.
Тот молча пожал плечами. Разговоры про мрачный лес вытягивали из него остатки смелости и веры в безопасность приключения. А ведь он когда-то мечтал, так же как отец разрывать оковы тьмы своим светом.
– Он то всякого навидался и небось тебе рассказывал? – не унимался Болвин, – Мой то папаша сдох во время смены, как дурак угодил в сети Плакальщицы, но ничего, – он сжал перед собой кулак, а в серый глазах вспыхнул огонь, – моя смена на его рубеже, и я сожгу каждую Плакальщицу, что попадется у меня на пути!
– Заткнись, Болвин, – сквозь сон рявкнул Ардвин, – твой писклявый голос, звучит хуже поросячьего визга. – Он поднялся и сел, растерянно смотря по сторонам.
– Тебя вообще не должно быть в этой телеге, – парировал Болвин. Остальные притихли, предчувствия бурю. Но выпад подростка Ардвин оставил без ответа. Размяв затекшую шею, он обратился к брату.
– Все еще киснешь?
– Нет, просто не привычно, слишком темно, – он смотрел в сторону гор. Их слабый силуэт практически скрылся во тьме.
Остальной же пейзаж существовал только вдоль дороги, где свет фонарей выхватывал окружение из подступающей ночи. Но чем дальше они ехали, тем хуже справлялся огонь. Дистанция света сократилась практически вдвое.
– Не переживай, скоро глаза привыкнуть, – сказал он, и заведя руки за голову, откинулся на спинку скамьи. – Ты просто посмотри наверх.
На черном небе