Тем временем Юкио залепил дыру в сумке и достал оттуда нечто совсем невообразимое – бинт с засохшей кровью. И ловко завязал им глаза.
Получилось очень натурально – перебинтованная голова с потемневшим пятном, словно кощунственная пародия на государственный флаг. Это смотрелось жутко, но зато теперь не хотелось даже спрашивать, из-за чего девочка выглядит так нескладно и почему у неё замотана шея.
Сейчас, вблизи и при свете солнца, было заметно, что Юкио хоть и по-прежнему прекрасен, но не так уж здорово. Похоже, что несмотря на все усилия Курортника, чьё подлинное могущество оставалось неразъяснённым, его приятель ещё не отошёл от недавнего тяжелого боя.
Тем временем Юкио, укрывшись от взглядов прохожих в тени Кимитакэ, пусть вслепую, но умело, отработанными движениями вставлял патроны в барабан револьвера. Закончив, Юкио опустил револьвер обратно в сумку, опять перекинул её на бок и снял со спины зонтик. Пару раз стукнул кончиком зонтика по мостовой – а потом схватился левой рукой за локоть Кимитакэ и потянул его вперёд.
– Ну всё, – произнёс он, – теперь ты – мой поводырь.
– А куда тебя вести?
– Куда сочтёшь нужным. Но лучше в сторону моря. Там можно отыскать помощь, я скажу как.
– Как говорили древние греки, – гордо произнёс Кимитакэ, – море спасёт нас.
И они пошли. Юкио с ходу подстроился так, чтобы казалось, будто приятель его ведёт, и даже постукивал зонтиком по мостовой – но при этом ничуть не был в тягость.
Определённо, Юкио владел какой-то магией, и эта магия не имела отношения к каллиграфии. Было неясно, можно ли эту магию переоткрыть. И, пожалуй, лучше было это не узнавать.
Тем временем они добрались до очередной трамвайной остановки. Кимитакэ делал вид, что не смотрит в эту сторону, но небольшая кучка людей, что дожидалась трамвая, смотрела на них с невольным уважением.
– У нас, конечно, на удивление силён патриотизм среди молодёжи, – заметил дедушка деревенского вида в мягкой шляпе. – Мне вот рассказывают, что на призывной пункт привели школьника, а его на каждом шагу так трясёт, что он даже говорить не может. Казалось бы, зачем приходить – ясно, что не годен. Так два одноклассника взяли его под руки и отвели. Так что даже если не пригоден – всячески содействуют. Зря мы их ругали!
Кимитакэ мог бы кое-что сказать по поводу того случая. Так получилось, что он не просто видел этот визит – а был одним из тех, кто этот визит организовал. И дело там было не в патриотизме. Сложно даже сказать, в чем именно там было дело, – и может быть, это и к лучшему. Народ и так встревожен, зачем мучать его подробностями.
Кимитакэ свернул к остановке. Линия шла примерно в нужном направлении, и на трамвае, как бы медленно он ни тащился, было больше шансов ускользнуть, если их всё же будут преследовать.
Кимитакэ обернулся, но не заметил ничего подозрительного. Серое здание театра так и торчало вдали, перед ним толпились незадачливые зрители и, только приглядевшись, можно было разглядеть среди