Кимитакэ снова ощутил, как в животе зашевелилась тревога, но тут поезд вздрогнул и тронулся.
Хотелось верить, что трамвай уже остановили и вообще всё закончилось благополучно.
Кимитакэ перевёл взгляд и увидел, что Соноко сидит напротив и смотрит ему прямо в глаза.
Не то чтобы она выглядела злой или осуждающей. Она просто была напряжена – так, что, казалось, её коренастое, широкоплечее, пахнущее скорее мужчиной тело сейчас разорвёт тесное дорожное пальто на лоскутки.
Соноко явно ждала от своего без пяти минут жениха какого-то слова. Но что это за слово? О чём он ей должен был сказать?
Примерно месяц назад, – хотя казалось, что прошло уже несколько лет, – он узнал от Банкира, что Соноко куда-то пропала. Потом он видел её в секретной школе и даже не смог бы ответить, положено ли Банкиру об этом знать. И вот она снова с родителем, куда-то едут.
Как много она ему рассказала? Как много из рассказанного было правдой? Упомянула ли она его или обойдётся? Ничего не понятно. И из-за этой непонятности совершенно неясно, о чём говорить.
К счастью, разговор начал сам Банкир. Достал серебряный портсигар с позолоченной дарственной гравировкой, извлёк сигарету, закурил.
Кимитакэ не помнил, можно ли курить в первом классе. Но людям вроде Банкира, определённо, было можно.
– Страна в беде, конечно же, – констатировал Банкир. – Если это будет продолжаться, мы проиграем войну уже в этом году. Что с экономикой делается, если бы вы только знали. Всё лимитировано, всё производим только для фронта. Даже для Гакусюина школьной формы уже не хватает.
– Даже если это и так, говорить такое опасно, – заметил Юкио. – Наша полиция может нам что-то устроить за такие разговоры ещё до того, как война будет проиграна.
Похоже, Сатотакэ уже настолько пообвыкся в этом наряде, что не замечал ни задравшейся на коленях юбки, ни даже уже давно бесполезных очков, которые опять появились у него на носу.
Где же он их прятал, когда голову бинтами заматывал? Неужели в трусах? Кимитакэ как-то это всё проглядел.
– Не нужны мы никакой полиции, – отмахнулся Банкир. – Они-то прекрасно изучили наш народ и знают: что бы мы тут себе ни думали, о чём бы ни болтали – как будет приказ, мы дружно пойдём выполнять. И будем счастливы умереть за императора!..
– Отец! – взмолилась Соноко.
– Я говорю то, что есть! – распалялся Банкир. – Кто будет спорить с морем? Кто осмелится утверждать, что солнце зелёное? Нет смысла отрицать то, что очевидно существует и что настолько важно для нас! Я уверен, что здесь, в этом купе, молодёжь достаточно образованная, из достаточно уважаемых семей, чтобы я был в своём кругу и мог обсуждать всё это открыто!
– В этом смысле – вы можете быть в нас уверены, – торопливо заговорил Кимитакэ. – Между прочим, мы оба в дипломатической школе учимся, готовимся к международной карьере. Гакусюин – для аристократов, а мы всё-таки из тех, кто страной не управляет,