Выглядели они странно. Но вокруг царило пасмурное запустение, и некому было удивляться этой подозрительной парочке. Ни туристов, ни школьников с экскурсиями, где мальчики и девочки одеты в одинаковые комбинезоны и на каждом – соломенная жёлтая шляпа, какую видно издалека. Не было видно даже местных жителей. Война сорвала с места тысячи людей – и намертво приклеила к прежнему месту жительства миллионы.
Они миновали скульптуры, похожие на старинных чудовищ, окаменевших под металлической глазурью, и вышли к деревянному мосту, перекинутому ещё в эпоху Мэйдзи. Пустые фальшивые фонари в китайском стиле, что тут и там попадались на перилах, напоминали, что в ту эпоху влияние материка было ещё не изжито.
Шагая по мосту, Кимитакэ вдруг вспомнил свой старый сон про встречу с отставным генералом, любителем пострелять соседских собак. Теперь, после всего, что случилось, сон казался почти счастливым.
Он только сейчас вспомнил, что генерал подозрительно напоминал их школьного заместителя по хозяйственной части. А если вспомнить, что творил этот заместитель после убийства директора, то могло быть и так, что этот заместитель и вправду связан с теми врагами государства, которые только что пытались его похитить. После встречи в лесу с давно казнённым радикальным монахом Китой Икки школьник не удивлялся уже ничему.
«Во всяком случае я тогда, во сне, прикончил этого злодея!» – констатировал Кимитакэ и от этой мысли вдруг ощутил, что ему стало веселее шагать. Хотя много ли значит победа, одержанная во сне?
Он не хотел уподобиться Кенске, своему недавнему однокласснику, который сначала прочитал в газете о том, что на воду спущен линкор «Ямато», а на следующий день увидел этот крейсер во сне. И рассказывал об этом сне с такой гордостью, как если бы он самолично этот линкор и построил.
С берега остров казался ужасно далёким и почти недоступным. Но прошло не больше десяти минут неспешной ходьбы – и вот они уже миновали мост и оказались перед запертыми железными воротами. Прутья у ворот были выкованы как-то хитро, они змеились и танцевали, как если бы кузнец попытался запереть в железо танцующие языки пламени.
За воротами открывался вид на тот самый остров, куда Кимитакэ должен был попасть в младшей школе, но заболел и не попал, о чём честно написал в сочинении.
По случаю военного времени все пёстрые лавочки закрыты, ставни у них опущены – они словно готовятся к погружению. Трёхэтажные гостиницы со сплошными лентами окон тоже выглядели пустыми и заброшенными. Чуть выше, среди зарослей, можно было различить, если напрячь зрение, непривычно серые храмовые ворота. По неведомой причине их сложили из силикатного кирпича и не озаботились даже покрасить.
Если на Эносиме и были постоянные жители, то они не показывались. У входа не было даже охраны.
Однако ворота преграждали путь. И вдоль берега по пляжам лежали кольца колючей проволоки.
– Ты знаешь, как тут пройти? – спросил Кимитакэ.
– Это ты у нас в каллиграфии разбираешься, – был ответ.
Кимитакэ пригляделся