Если бы и хотел, снова уснуть не мог, но с лежанки не вставал, притворялся спящим. Выжидал.
И дождался. Сделав дело, Батя мой ботинок вернул. Но не обул, как проделывал прежде каждый раз – бросил у ног. Эта бестактность и обидела меня.
Полеводы носили рыбацкие резиновые сапоги, или «боты» как окрестил «гражданские педали» кашевар Хлеб, белорус. У меня и завхоза Когана одних только оставались «тактические военные ботинки». Я свои не ботинками, не «педалями», не берцами называл – «бацулами». На мою ступню интенданты не могли лекал сыскать и подходящую под мой размер пошивочную машину, украинец Богдан Бацула взялся стачать вручную. Ладно, мастерски сшил, орденом за то наградили. Правда, мастер возьми в «Печальный дом» и попади, а там почитай каждый второй в орденах. Эти как раз, отмеченные властями и до Хрона и в Хрон, у персонала психушки не в чести, больше иных хлопот доставляют. Бацулы я берегу, теперь такие, мне по ноге, сшить некому. На мою ступню «безразмерную» простой-то военной и гражданской обувки в ЗемМарии не найти, не нашли и рыбацких сапог моего размера, поэтому БККСКП – «берцы крокодиловой кожи с кевларовой подошвой» или, как их называли сами спецназовцы, «щучья пасть» – мне оставили. А берцы майора Кагановича я, предвидя предстоящее разграбление в смотровой гауптвахты, у него с ног снял и в ротном сейфе запер, зампотылу смекнул в чём у меня умысел, босиком шёл. Берцы всем по индивидуальной мерке шили, у меня больше не с размером проблема была – крокодила с должным загривком поймать не могли, чтобы носок ботинку скроить. Рисунок протектора спецназовской обуви действительно был схож с рисунком на подошвах сапог скафандров первопроходцев с Марса, не отличался даже формой пирамидок по подошве с выдвигавшимися из них при ходьбе «зубами». В протекторе моей бацулы мастер увеличил их число – в носок добавил шесть штук. В выпечке «следов» использовал мою бацулу Батя много раз, но я с этого ничего не имел, как не намекал поделиться добычей или хотя бы угостить. А в этот раз, обидевшись, решил просто так дело не оставлять. Когда полеводы и гости пировали на званом ужине, я, нарочито подымая шум, таскал по амбару из угла в угол мешки с топинамбуром, будто занимался неотложной работой. В перекур поднялся на мостик гондолы Зяминого ветролёта к вахтенному боцману и стрельнул у него сигарету. Чтобы больше оставить следов, три раза возвращался от амбара, поднимался к нему на борт по сходням снова её прикурить.