– Это для дебатов, – поясняет Вера, заметив мое недоумение. – Пользуемся на практических занятиях по политологии.
В очередной раз поразившись размаху, усаживаюсь в мягкое кресло.
– Начну с самого главного, – директриса повышает голос, привлекая всеобщее внимание. – Я не допущу повторения инцидента с травлей.
Поворачиваюсь к Вере, чтобы узнать подробности, но она, не моргая смотрит перед собой. Сидит, неестественно выпрямив спину, словно в позвоночник вставили железный прут.
– Поэтому только попробуйте в этом году устроить ваши голодные игры, – директриса делает многозначительную паузу, высматривая кого-то среди учеников. И, отыскав, продолжает: – Седов и Власов, я понятно выражаюсь?
Мое внимание тут же переключается на «братца». В чем он замешан, черт возьми?
– Понятно, Елена Станиславовна, – вальяжно тянет он.
– Абсосексолютно, – скалится его приятель с прилизанными волосами.
Тот самый, что высмеял злосчастный чемодан. Не переставая улыбаться, закидывает ногу на ногу и растекается по мягкой спинке кресла.
На миг кажется, что директриса тушуется – то ли от сального взгляда, то ли от развязного тона, и тут же напускает на себя суровость.
– Чудесно. Тогда перейдем к расписанию внешкольных мероприятий.
Стискиваю запястье Веры, заставляя посмотреть на себя:
– Что за голодные игры?
– Скоро узнаешь, – вместо объяснений вздыхает та.