Я посмотрел на прелестную девушку.
Я с ней общался первый день, а в моей душе было такое чувство, словно я знал её очень давно.
Юлия внимательно сомтрела в мои глаза – в один, потом – в другой. И я понял, что сейчас девушка думала.
– Женя, ты бабник? – спросила она, а потом с надломом в голосе добавила: – Ты мне будешь изменять?
– Нет, никогда.
– Но у тебя было много!
– У меня только ты. – Я обнял ладонями её лицо и сказал: – Ты моё восхищение, моё обожание, мой прекрасный мир. Отныне и всегда ты будешь центром этого мира. И всё, что будет происходить вокруг нас, я буду воспринимать через тебя.
Юлия топнула ногой и сердито воскликнула:
– Ты часто говорил это другим! Ты зазубрил текст. Какое у тебя образование? Почему ты скрываешь?
– Нет, Юличка, я это сказал в первый раз.
Очаровательная девушка прижалась ко мне всем телом, разулыбалась и нежно проговорила:
– Мне понравилось. Продолжай…
ГЛАВА
"Сталинский дом"был огромным, мрачным и угрюмым.
– В этом доме, – сказала Юлия, когда мы подошли к широкой лестнице, – в советское время имели право получить квартиры только академики, министы и маршалы.
Высокий входной проём закрывали створчатые стальные двери. Над ними висела видеокамера. Едва мы подошли ко входу, как прозвучал щелчок – створки высокого проёма плавно и быстро ушли в стены.
За второй огромной дверью сбоку была комната консъержа, а впереди – огромный вестибюль. В его середине наверх шла широкая лестница, по обеим сторонам которой, как охранники, стояли две скульптуры – Ленина и Сталина. Рядом с лестницей находился лифт. Когда мы подошли к нему, Юлия тихо сказала:
– Там наверху…Вот по этой причине я редко бываю здесь. И всегда нанимаю троих, четверых мужчин, чтобы они несли, как грузчики, коробки с едой…
Я понял, быстро обернулся и посмотрел в сторону консъержа. Угреватый парень лет двадцати уже клал на аппарат телефонную трубку и ласково улыбался нам. Я тоже ответил парню улыбкой.
И когда я подошёл к окошку кабины, и сделал ладонью приглашающий жест, то парень охотно и быстро сунулся к окошку, продолжая ласково улыбаться.
Я схватил его крупный сизый нос двумя пальцами правой руки, а левой – сильно припечатал голову консъержа к столу.
– Кому ты сейчас звонил?
– Своей девушке. А почему вы ведёте себя так, как будто у вас отсутствуют культура, порядочность?
Я закрутил пальцами его ухо и, продолжая сильно удерживать голову парня на столе, повторил вопрос:
– Кому ты звонил?
– Зачем вы делаете мне больно? Я человек чести, кристальный человек.
– Говори, кристальный человек, или я оторву тебе ухо!
– Парням, чтобы они встретили Юлию.
– Ещё раз позвонищь, и я тебе оторву не только уши, но и яйца!
Я вернулся к Юлии и кивнул головой в сторону лестницы.
– Парни будут ждать.