Саблями крещенные. Богдан Сушинский

спросил Шкипер скорее самого себя, нежели Родана. Он вспомнил о смертельной опухоли, разъедающей его гортань и причиняющей ему все более страшную боль, и добавил: – Мне тоже пора бы подумать о таком искуплении.

      Они поднялись на возвышенность, за которой, на каменистой пойме, виднелись очертания водяной мельницы. Чуть правее, за грядой небольших холмов, отделявших низину от берега моря, вечернюю темноту озаряли десятки костров, окаймляющих казачий табор.

      Родан и Шкипер остановились и с минуту молча любовались охваченной пламенем долиной.

      – А ведь я тоже могу подтвердить перед испанцами то, что скажете вы. Разве не так? – вдруг задумчиво произнес Шкипер. – В конце концов, речь ведь идет о чести Франции. О ее победе.

      – Это вы к чему клоните?

      – Стоит ли старому моряку в муках дожидаться бесславной смерти в постели, если тоже представляется случай жертвенно умереть за Отчизну?

      – В муках, за Отчизну… – отрешенно согласился отец Григорий. – Знать бы, как это страшно.

      – Если вы окончательно решились, я тоже пойду с вами. Хоть на пытки, хоть на костер.