Степан, оттаивая душой, сдержанно поклонился и быстро покинул Посольский приказ.
Уже было совсем темно, когда Степан нашел своих дорогих земляков, размещавшихся на Ордынской улице Замоскворечья по четыре человека в одном доме. Его усталого и озябшего, радостно принял атаман Васильев, давно тревожившися за судьбу юного казака, радостно загомонили вокруг Степана остальные казаки зимовой станицы. За широким дубовым столом в доме атамана устроили обильный ужин с терпкими винами и медами. В затемненной зимними сумерками комнате особенно ощущался уют и потому, что здесь, вдалеке от родных станиц, собрались все свои, родные донцы, и потому, что окнами бесилась и свирепствовала синяя зимняя вьюга, а здесь в доме было тепло, в печке озорно плясал веселый огонек, лились сладкие, хмельные меды, весело текли речи друзей-товарищей. Степан отогревшись огнем и медом, рассказывал о своем житье-бытье у воеводы Ивана Степановича Языкова, о том, как скучал-томился по своим товарищам, как рвался попасть в первопрестольную. Когда слегка устали от разговоров, пришло время песни, затянули старинную песню про Ермака Тимофеевича, про вольный тихий Дон, потом еще и еще. Ближе к полуночи Наум Васильев объявил захмелевшим казакам, что скоро их станица зимовая удостоится чести лицезреть великого государя Московского Алексея Михайловича, что ждут всех донцов богатые государевы подарки, а пока надлежит тщательно и надежно нести положенную караульную службу. Разошлись за полночь… В ту ночь Степан спал глубоко и крепко…
…Московская жизнь Степана Разина текла мирно и однообразно. Вместе с казаками он старательно нес, где прикажут, караульную службу, днем бродя по столице, знакомясь с многообразной жизнью великого русского города. Наум Васильев иногда заходил в Посольский приказ, к знакомому дьяку, узнавая точный день встречи с «великим государем», но встреча все откладывалась и откладывалась. Наконец долгожданный день наступил.
– Государь ждет нас! – объявил торжествующий атаман своим казакам…
Царский прием состоялся в малом тронном зале. Донцы во главе с атаманом Васильевым, одетые во все лучшее, были впущены дьяком-распорядителем в зал, в глубине которого на резном троне сидел царь Алексей Михайлович. Поклонились поясно, разогнулись не сразу, а выдержав почтительную паузу. Степан, устроившись сбоку казачьего посольства, тайком разглядывал царя, стараясь запечатлеть в своем сознании облик того, кто повелевал миллионами людей громадного государства, имя которого с любовью, злобой и яростью произносилось по всему обширному и многоязыкому государству Московскому.
Алексей Михайлович, спокойно сидевший на невысоком троне, имел довольно привлекательную наружность: белый, румяный лицом, с красивой окладистой бородой, но с низким лбом, крепкого сложения, с кротким и печальным выражением