Окоченевшими пальцами я впилась, Пытаясь удержать разум в пределах границ реальности. Но они все больше расплывались перед глазами, принимая образ чудовища. В зрачках получеловека-полурептилии медленно разгоралось пламя преисподней, меж губ мелькнул раздвоенный язык. Полузмей наклонился ко мне непозволительно близко, заставив вжаться изо всех сил в каменную стену. Холод немного остудил мой нарастающий ужас, но сердце предательски выдавало испуг. И я отчетливо видела, что змей чувствует, как оно колотится в моей груди, захлебываясь кровью, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть по-настоящему.
Морда Змея-Жреца остановилась напротив моих широко раскрытых практически остекленевших глаз, раздвоенный язык чисто из вредности исследовал окаменевшее лицо, скользнул по пересохшим губам, и чудовище прошипело:
– Не з-з-з-с-сли-и-и-и меня, ж-ж-ж-жен-щ-щ-щи-на! Мое терпение не бес-с-с-с-ко-не-ч-ч-ч-но!
И вот тут я не выдержала, зажмурив глаза, схватила морду змея и изо всех сил… чмокнула его прямо в нос! Так сказать, повторила «подвиг» Таис Афинской в ее танцах со змеями!
Сказать, что змее-Его офигел – это не сказать ничего. Я сама обалдела от собственной дурости и наглости, и еще сильнее вжалась в стену, желая раствориться в ней, стать камушком, а еще лучше сверчком и уползти в щелочку. Но, как говорится, лучшая оборона – это нападение. В моем случае: ошарашь врага и посмотри, что будет дальше!
На что я уповала, не знаю, но мне повезло. Видимо, близкое знакомство со мной на земле все-таки влияло на отношение Жреца к моей особе. Или без меня (точнее, без моего Золотого Дракона, Егору не светило захватить власть над этим Миром). Но спустя мгновение передо мной стоял ошарашенный мужчина вполне человеческого вида. Рыкнув что-то неразборчивое, Жрец взмахнул рукой, и воздух вдруг распахнулся перед ним, словно он открыл дверь в неведомое. Я подалась вперед, жадно вглядываясь в открывшееся подпространство, пытаясь понять, куда он уходит, и смогу ли я последовать за ним сейчас или в другой раз. Егор шагнул вперед, я успела заметить лишь пронзительно-белую, уходящую в глубокую южную темень извивающуюся дорогу, и дверь захлопнулась.
Я осталась одна. В наступившей тишине громко колотилось мое перепуганное сердце, хрипло вырывался из пересохших губ воздух. А в голове билась назойливой мухой единственная мысль: «Снежа! Ну, ты и дура!»
Примерно через полчаса после ухода Егора я отлипла от стенки и поднялась с кровати. В комнате без окон и с ведущей в никуда дверью ничего не изменилось. Медленно, простукивая каменную кладку костяшками пальцев, обошла пространство по периметру. Иллюзия иллюзией, но ведь должна же она на чем-то основываться! Не могу же я находиться в пустом пространстве, заключённая в сферу из комнаты и бесконечного коридора?! Или могу?
Ещё через