Миром наполненный эталон всё же проходит мимо твоих сникших глаз и зря поговаривает о чём – то печальном, ведь в темноте предрассудка ты не могла стоять у зеркала, прерываясь и всё также взглядом указывая на свой повседневный портрет – говорить самой себе, что всё прошло с космической точностью времени на середине своей цели быть человеком. Во власти женской красоты ходит твоя предприимчивая фигура, и как бы склоняясь нам миром современной картины ужаса в картонной коробке из поколения мечты – любит говорить, что не все звёзды стали манерой неподвижного ханжества, чтобы застыть в этой пустоте в неблагоприятных лицу измерениях и слёзах для будущего на небосклоне. Чертыхаясь и звеня завтра застыл твой уверенный фарс на душе, он скользкой колеёй смотрит в твоё неприкрытое благородство и ждёт, что женский пафос возьмёт народные тени и сжалится над случаем быть увереннее в этом космосе личной величины персоны. Не властью единого чувства ты зреешь на шорохе от собственного повиновения. Что тёмное облако заползающее к барьеру нового чуда, и всё ещё не желающее стать юмором для сильной женской души. Было бы неправильно объяснять себе, что возраст внутри женщины познаёт личность из нутра говорящего завтра и смотрит вдаль, так чтобы объяснить холёные предрассудки перед мстительностью природного фатализма бытия.
Где – то в галактическом подполье внутри измеряемого чутья стало светать и робкое чудо ещё на луне показалось к земной поверхности, чтобы рассчитать этот парадокс в твоих глазах. Как бы подзывая к личной выгоде из пронумерованного списка амбивалентного чувства ждать утра, ты смотришь в Шедар и вольный страх уносит на теле принесённый ужас за ночь, накопившийся частой усталостью к огрубевшим бликам твоего сознательного благородства и мужества не стареть. Пусть ещё болеют маленькие призраки, проходящие над миром вольной пустоты сердца, но и они уже спрятали сегодня свою нетленную робу, чтобы обрести юмор в цели спящей человеческой души. И только вой совы из манерного подполья бликами отражает смертные всполохи к неземному часу твоего долгого блуждания в темноте этого чувства в людях. Не зная, что сказать, ты отражаешь цвет красноватого мрамора и целым днём веки ходят сквозь зрительные образы остатков мудрости над Вселенной не подведённого итога жить. Думаешь ли сонной чередой, что хочешь объять эту власть в подполье измеряемого чутья галактики, так чтобы волосы стали твоей визиткой из совершенной затеи природного волнения на форме фатализма. Ожил другой день вокруг всё ещё не странного чувства освобождения между преградой оценки твоей красоты и будущим превосходством внутренней победы разума по образу мира. Модельные ряды бусинок спускаются над тонкими привилегиями странной пустоты