Как соучастник смерти, входя в это скупое, нервное общество выдуманных слов и образов счастья становишься его мифологией и с каждым днём всё больше видишь образ Царя в себе. Понимает ли он твою природу выгоды мечтать, чтобы жить искусственным светом меркантильной формы личной пародии. Сознавая в себе облик казуальной воли к предрассудкам ментального гения – не ходит один и тот же эквивалент направленного счастья жизни. Он обучает такое же количество квантовых частиц и судьбой не отсылает вопросы для предрассудков в обсуждаемое поле мнений космоса. Почему же логика структуры света – твоя понимаемая нить и фрустрация внутри одноликого звёздного отсчёта мании к любви, когда властью убеждённое эго хранит тонкие черты внимания к своей личности и указывает на твою свободу? Оживает ли Царь, когда поступок твоего голоса в нормальном звучании верит только лишь себе и объясняя толковому образу философии внутри, внимательно входит в состояние своего заблуждения?
С камнем преткновения ты сдружился и вся свобода опустошает теперь самовластный подход быть другим светом к парадоксу состояния личной жизни. Указывая на её родственные связи ты уносишь миф о любви и распинаешься, как слабо веришь о цели своего существования на этой ветхой, заброшенной Земле немилого сознания к личной выгоде быть человеком. Став им ты пребываешь в счастливой оболочке уникального безумия, безучастного и очень холодного, как пот в усилии формы света посмотрит на твоё отражение в воде и назначит бесконечность своей личной преградой на твоём пути в жизни. Странный час ещё не настал, а ты уже хоронишь ложь собственной маски о верности самому себе и тонкий слой самомнения напоминает о чём – то другом в слабости к жизни, её желании умереть напоследок внутри печальной мысли схожести бытия с чьим – то другим. Мнение о твоём потустороннем свете ожидания мечты стало наболевшим предчувствием для культуры возможного диалога в мире. Оно доходчиво произносит каждую ноту, чтобы выждать как можно больше ценности и видеть всю сущность ментальной формации цели в самой себе. Ещё вчера ты был здравым Царём с бесконечностью в руке и частью времени на лице тщеславия, держа умопомрачительное поле ожидаемых надежд на будущее. Его строение форм так безобидно и отходчиво в степени нового риска, но говорит само за себя и ты летишь под таинственным отражением воли картины к критике