Как на беду, в магазине оказался богатый ассортимент: и розовый лак, и красный, и даже фиолетовый. Но больше всего меня заворожил прозрачный лак с разноцветными блёстками. Он казался мне просто волшебным, я никогда такого не видела. Именно его я и купила. А потом в номере, замирая от восторга, красила ногти сначала на руках, а потом на ногах. Вот только с непривычки кисточка то и дело мазала мимо, и мне приходилось подтирать лишнее ваткой, намотанной на спичку. Хорошо, что я догадалась сразу купить ацетон.
Потом я долго дула на пальцы и трясла конечностями, чтобы лак побыстрее высох. Ещё с полчаса примеряла все привезённые в Ялту наряды, подбирая под лак. Но так как блёстки были разноцветными, под лак подходило всё, и я никак не могла определиться. Выбрала белое платье с подолом-колокольчиком и белые плетёные босоножки. И ободок с белыми бусинами. Глянула на себя в зеркало перед выходом и вдруг подумала: «Ну прямо невеста. Как будто под венец собралась». Кто бы мог подумать, что совсем скоро я и правда соберусь под венец?
Я взглянула на часы, поняла, что опаздываю, и вылетела из Дома отдыха. Как я думала, на банальный курортный концерт, нужный только для того, чтобы выгулять новый лак и отчитаться папе о выполненной культурной программе. А оказалось, что я летела навстречу своей судьбе.
Курортная публика на поэтическом вечере… Что может быть скучнее? В небольшой зал Дома культуры с пыльным занавесом и банальной ковровой дорожкой «кремлёвский дебют» набилось довольно много народа, но молодёжи было мало. Первые ряды занимали гранд-дамы, обмахивающиеся веерами и отчаянно потеющие испаряющейся с их разморённых жарой тел «Красной Москвой». Мне достался билет на пятый ряд. Не слишком далеко, не слишком близко. Рядом со мной две женщины средних лет обсуждали героя сегодняшнего вечера.
– Яков… Он что, еврей?
– Да не должен бы. Стихи-то пишет патриотические.
– А вы считаете, что евреи должны писать только об Израиле? Все патриотические стихи всегда и писали евреи.
– Да что вы заладили, ну какой он еврей! Такой красивый мальчик!
– Вашему мальчику тридцать пять лет!
К счастью, прозвучал третий звонок, подняли занавес, и мои соседки умолкли. А на сцену вышел Яша. Каким же он был в том далёком году нашего знакомства? Пухлым. Звучит смешно, но именно это слово приходит в голову первым. У него были хомячьи щёки и заметный живот, который он безуспешно прикрывал модным жёлтым пиджаком. Сочетание жёлтого пиджака и чёрной футболки меня просто сразило: он показался мне таким денди, так не похожим на скучного советского литератора.
На самом деле Яша никогда не был толстым. Высокий рост, широкие плечи