Его самолёт, оставляя дымный след, падал за лес. Лётчик глянул вниз: до земли оставалось совсем немного. Она приближалась стремительно. Его несло к лесной прогалине. Иван кое-как подтянул левую раненную ногу, носок правой чуть вытянул, готовясь к приземлению.
Сильный толчок. Калинцев, не удержавшись, завалился на бок, упал. Вновь резанула боль в голени. Он протяжно застонал. А белый пузырь парашюта уже сдулся, распластавшись по жухлой траве. Следом раздался далёкий взрыв. «Отлеталась любимая птичка, – с горечью подумал Иван. – Как и я тоже. Ничего, ещё поборемся». Потрогал кобуру. «Если начнут искать, живым не дамся», – отбросил Иван мерзкие опасения, которые помимо воли возвращались и возвращались к нему. Он точно на территории Белоруссии, оккупированной врагом.
Их эскадрилья едва отбомбилась по эшелонам немцев на железнодорожной станции, как появились самолёты противника. Догнали наши тихоходы с горделивым названием «ястребки». Как Калинцев не уворачивался, его сбили. Полудеревянный самолёт в момент превратился в горящую жар-птицу. Что случилось с товарищами, можно было лишь догадываться. На войне быстро превращаешься из охотника в дичь.
Судьба, конечно, уже помиловала его один раз, однако вряд ли это повторится. И лётчик всё никак не мог отойти от пережитого.
***
В октябре темнеет быстро. Если поначалу Иван ничего не чувствовал сгоряча, то сейчас его начала пробирать холодная сырость. Надо было немедля подниматься. Но как?!
Он скинул лямки ранца и пополз, превозмогая боль и усталость. Двинулся в чащу леса. Однако через метров сто понял, что ошибся. Лесная возвышенность не давала разглядеть, что дальше. Пополз к пашне. Вспомнил, что при полёте внизу мелькали сельские строения. Возможно, они где-то во-он в той стороне. Нужно только ещё немного проползти. Вот и собачий вой послышался. Значит, всё верно.
Ивана будто долбануло током, когда раненой ногой задел кочку. Уткнулся в беспамятстве в стылую почву. Очнулся от дождинок, что били по щеке. Напряг силы и снова пополз на вершину косогора, чтобы осмотреться.
Ёлы-палы! У Калинцева даже захолонуло от представшей картины. Чёрные пятна пожарищ с уцелевшими кое-где трубами печей. Видимо, каратели сожгли село недавно – всё вокруг ещё дымилось. И не единой души. Лишь сиротливая свора металась с места на место, ища знакомые запахи.
Темень сгущалась. Уже мало что было различить. И тут у Ивана ёкнуло: чуть на отшибе стояла мельница. Как она сохранилась, непонятно. Её крылья жалобно скрипели на ветру.
Дождь зарядил сильнее. И это заставляло поторапливаться. Лётчик заметил недалеко орешник. Сделал себе из ветки «третью ногу» – потолще, и, стиснув зубы, поднялся. Поковылял вперёд.
Почти дошёл до мельницы, но здесь сломалась палка. Он рухнул и опять потерял сознание. Очнулся и начал карабкаться