Сегодня как назло снова совпало. Если бы не полнолуние, Вера бы оказалась спокойнее. Села бы в автобус до Нагорной, через полчаса доехала до конечной остановки, оттуда пять минут до управления шахты. Там на дверях наверняка уже висел список пострадавших. Красным карандашом очерчены имена, чьи судьбы пока неизвестны.
– Папочка! Лежит там под землей, – рисовала Вера тяжкую картинку отцовских страданий.
– Поехали на шахту, – предложила Ася.
– Мамка уже поехала, да и Дрыщ уже там был. В списках отца нет.
– Этот Дрыщ кто?
– Мой старший брат.
– Ты не говорила.
Вера пожала плечами, словно не произошло ничего особенного. В ее фотоальбоме мало фотографий: Вера в садике с трубкой телефона, Вера на фоне новогодней елки, подчеркнуто держит пальчиками юбку снежинки, Вера в белом фартуке, с белым бантом, с хвостатым букетом гладиолусов. Иногда попадались фотографии отца, мачехи. Остальных людей на фотографиях Ася не знала. То как Вера быстро переворачивала страницы, судя по всему она сама ничего о них не ведала или не хотела рассказывать.
– Ты выучила стихотворение Пушкина? – Вера неожиданно поменяла тему разговора, будто испугалась других вопросов о семье. Не надо вопросов. В ответ она начнет врать, придумывать или использовать романных персонажей, естественно проживших исключительно нелегкую жизнь. Обычно по дороге в школу Ася рассказывала про разных героев: Павла Корчагина, Анну Каренину, Катерину из «Грозы» или про других смельчаков, которые жили вопреки, на которых неизменно обрушивалась несправедливость. – «Он честно трудился, но его окружала клевета, лицемерие, вранье», – пафосно рассуждала Ася и искренне в это верила.
Вера была идеальным слушателем, но при этом все упорно низвергала. К литературе подходила логически, как к учебному предмету, школьной дисциплине, который надо выучить и сдать на оценку. Ее не интересовали глобальные задачи воспитания, внутреннего развития. Она запоминала перипетии в жизни героев и недопонимала их поступки. – Вот и зачем работать честно? Бла-бла-бла… во блага! Чтобы о тебе потом писали книги? Тебе не все равно, что будет после тебя? – Ася не знала ответа на Верины вопросы. Не знала, что будет после нее? Но одно знала точно, что после нее ее точно не будет. По сути Вера права, нехорошестей хоть отбавляй, и все равно, где-то внутри Аси жил фантом, который сопротивлялся Вериному эгоизму.
Дальше шли молча. Иногда Вера начинала что-то говорить, лепетать, впрочем, тут же замолкала. После третьего урока она пропала. Как назло, на перемене в класс зашла классный руководитель Вера Мамонтовна и поименно всех проверила. Когда Вера не ответила, классная обернулась к Асе.
– Мурзина, где Сковородкина?
– Не знаю, – стала вытягиваться Ася из школьной парты. Казалось, что за лето парты обмелели, словно усохли от неправильной стирки. Подростковые коленки упирались в столешницу, зад не умещался на скамейке. От неловких движений