От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920. Д. В. Ненюков

разговаривая со мною, сказал, что Августовские леса – это такая ловушка, в которой немцы могут попасться как курица в щи, и что мы там имеем большие преимущества, так как хорошо изучили этот район во время маневров, но на деле оказалось, что немцы знали местность лучше нас, так как ходили по таким местам, которые мы считали непроходимыми, и тем ставили нас нередко в трудное положение. Тем не менее, хотя и осторожный, но упорный наш нажим в конце концов сделал свое дело. Немцы стали отходить, постепенно очищая нашу территорию, и в половине октября мы уже снова были в Восточной Пруссии. Войска наши оправились морально после двух тяжелых поражений, и у них явился дорого приобретенный боевой опыт. В Ставке также повеселели и снова начали поговаривать о скором окончании войны, тем более что уже в это время выяснился огромный расход снарядов в минувшие бои. Надвигалась грозная забота о недостатке боевых припасов.

      Действия в Черном море

      В день моего отъезда из Севастополя Черноморский флот вышел в море. Целью похода была рекогносцировка к берегам Анатолии, подойдя к которой невдалеке от мыса Эрегли флот обнаружил три турецких транспорта, идущих вдоль берега на восток. Пароходы бросились к берегу, но наши миноносцы их догнали, остановили стрельбой и, сняв команды, потопили минами. Они оказались нагруженными боевыми и другими припасами для Трапезунда. При подходе к борту парохода получил легкую аварию один из наших миноносцев.

      18 ноября Черноморский флот возвращался из безрезультатного похода к Трапезунду. Там никого не нашли, и «Ростислав» выпустил несколько снарядов по турецкой казарме, из которой сейчас же в беспорядке высыпали солдаты. Ночью два миноносца, посланные в разведку в одну из соседних бухт, увидали стоящий на якоре вблизи берега «Гёбен» и даже рассмотрели его мачты, а потому храбро атаковали на близкой дистанции, выпустив несколько мин. Взрывы ясно были слышны, и миноносцы, согласно правилам, повернули и стали быстро удаляться, очень удивленные, что их никто не преследует огнем. Тогда их взяло сомнение, и они повернули снова, чтобы посмотреть, кого они потопили. Оказалось, что они стреляли по береговому утесу, выдающемуся в море. Таким случаям в начале войны не следует удивляться, так как повышенная нервозность часто может ввести в заблуждение и произвести оптический обман.

      В пятнадцати милях от Севастополя наш флот, идущий в кильватерной колонне, вдруг получил от своего разведчика, которым был превращенная в крейсер яхта «Алмаз», сигнал «вижу неприятеля». Стоял легкий туман, и с флагманского корабля «Евстафий»[98] увидели «Гёбена» и «Бреслау», только с расстояния не более пяти миль. Была пробита тревога, и «Евстафий» склонился на курсовой угол для стрельбы с правого борта. Тут обнаружилась теоретичность принятого в Черноморском флоте способа эскадренной стрельбы. По правилам, пристрелку должен был начать второй корабль «Иоанн Златоуст», но пока он пришел на курс, прошло несколько минут, и, видя в тумане плохо неприятеля, он взял слишком