«В конце концов, – часто философствовал я, оправдывая свою неприязнь к очкам, – Бог создал меня таким, какой я есть, и не позаботился о каких-то дополнительных приборах для улучшения моих органов чувств, значит, они мне не нужны».
Но сейчас любопытство, мучавшее меня все утро, взяло верх, и я потянулся за старым отцовским биноклем, лежавшем на книжном шкафу.
«Совсем как старая бабка, – смущенно ворчал я, – ради развлечения буду глазеть, что там валяется во дворе».
Но как только я навел окуляр бинокля на непонятный предмет, от моего смущения не осталось и следа. То, что я увидел, меня крайне озадачило. Под старым разлапистым тополем на свежем снегу лежало не одеяло, не мешок из-под цемента и не драное ватное пальто – там лежал человек! И, судя по всему, лежал он там не потому, что сильно устал и прилег отдохнуть эдак на полденечка. Он был мертв. То, что раньше казалось моим подслеповатым глазам бурой грязью на сером фоне, в бинокль ясно виделось как свежая кровь на одежде упавшего в снег мужчины.
«Не может быть! Бред какой-то: кругом ходят люди, играют дети, гуляют собаки, и никому нет дела, что во дворе на снегу лежит мертвый человек?!» – недоумевал я, впившись глазами в бинокль.
Оставаться дома, не разрешив загадки, я был не в состоянии. Куда девалась моя вселенская лень! Подгоняемый любопытством, я, не застегнув куртку, выскочил на улицу, быстро добрался до дерева. Но, к своему удивлению, обнаружил, что там никого нет. Уволокли труп, пока я спускался? Но нетронутый снежок под тополем был девственно чист. И никаких следов кровавого убийства!
Что же это могло быть? Однако спрашивать у бегавших малышей и сидящих на скамеечках бабушек, куда делся мертвец, я не стал. «Померещилось, – озадаченно решил я. – Ну и фантазия! Идиот!» – честил я себя, поднимаясь наверх и путаясь в незавязанных шнурках кроссовок.
Войдя в квартиру, я решительно направился к окну, чтобы задернуть штору и заняться делами. Однако одного взгляда в окно было достаточно, чтобы увидеть, что мертвый человек лежит на прежнем месте… Рядом с трупом, как ни в чем ни бывало, бегали ребятишки, сновали люди – все, как десять минут назад!
«Что за чертовщина! – разозлился я. – Чьи это дурацкие шутки? Нет, это надо выяснить!» Я стал уже опять надевать куртку, как вдруг услышал через окно звук въезжавшей во двор машины. Я выглянул – из пузатого серебристого «мерседеса», отсвечивающего никелированными деталями, вышли двое. Один за другим они направились в «новорусский дом». Впереди шел водитель, он же охранник, он нес портфель, видимо, не свой, а хозяина, а сзади шёл… тот самый человек в сером пальто, которого я только что видел валяющимся в крови под деревом, с нелепо подвернутой рукой.
Сердце у меня колотилось. Ведомый скорее своими эмоциями, чем разумом, я снова, как идиот, выскочил во двор. Шнурки я,