Забавно то, что косвенным положительным результатом моего «задушевного» разговора с бухгалтером через два дня стал подробный и точный отчет о делах фирмы, о котором я и не помышлял.
Увы, утром, приходя в офис, я уже не испытывал той веселящей легкости, которую чувствовал прежде, садясь в свое вместительное кожаное кресло. Что-то меня угнетало. Наверное, то, что из преуспевающего бизнесмена я вдруг превратился в чувствительного идиота. И ничего не мог с этим поделать!
Мое безрадостное душевное состояние усугубляло еще и то, что Татьяна, несмотря на мои призывы пока не возвращаться из «эвакуации», пожить за городом, приехала и весь вечер грохотала на кухне посудой. Это было признаком ее крайнего раздражения. К тому же, соседи наверху устроили какие-то дикие пляски. Я пытался скрыться от этой какофонии в своем кабинете, но безуспешно. Через потолочное перекрытие неслась песня:
– Береза – белая подру-у-га…
Причем пели хором и, что особенно печально, не в такт.
«Хотя, – резонно подумал я, – если б они пели в такт, вряд ли это доставило мне удовольствие».
Наверху пели, плясали, что-то двигали. «Черт бы их всех подрал, – злился я. – Это становится невыносимым. Пойти туда, наорать на них, что ли? А как я буду выглядеть?.. Нет, не пойду. Тем более, – вспомнил я, – моих соседей наверху недавно постигла утрата: там умер человек. Может, поминки справляют?..»
В этот момент пение наверху стало каким-то особенно залихватским.
«Да какие, к бабушке, поминки?! – возмутился я. – Под такие-то пляски и пьяные вопли!»
В отчаянии я достал из аптечки беруши, засунул их себе в уши поплотнее, схватил первую попавшуюся книжку и бросился на диван.
Мне почти удалось вчитаться в текст, как вдруг чей-то внимательный взгляд отвлек меня от книги. Я поднял глаза – и увидел перед собой соседа сверху.
– Господи, Василий Фомич, вы-то тут какими судьбами? – поразился я.
В кабинете было полутемно, светила только настольная лампа.
– Слышь, – сказал Василий Фомич, как-то странно приближаясь ко мне, – я хочу позвать тебя в гости. Пойдем к нам, у нас весело.
Я даже привстал с дивана. Неловко лежать, когда у тебя в комнате чужой человек, гость в некотором роде. Да и ситуация казалась мне удивительной. Сосед мой был как-то необычно, несуразно одет: черный костюм, белая рубашка, строгий галстук, а на ногах вместо ожидаемых лаковых туфель – какая-то белая парусиновая обувь типа тапочек.
– Что это у вас за праздник такой? – спросил я. – Странно вы сегодня одеты, Василий Фомич!
Я привык видеть соседа в серой спецовке. Если память мне не изменяет, работал он на станции техобслуживания, и уж в черном костюме с галстуком вообще никогда не ходил. Ну, по выходным – в свитере и джинсах. А уж в белых тапочках!.. От растерянности я даже на «вы» его назвал.
– Что это ты так вырядился, Фомич? –