Мы неслись по крайней левой полосе, и мне понадобилось несколько минут, чтобы перестроиться направо.
– Свернем.
Я свернул на ближайший съезд и медленно поехал по неширокой дороге, по бокам которой стоял густой лес в великолепном осеннем облачении. Пахло упавшими листьями и чем-то еще, что навевает тоску, доводящую до самоубийства, на длинноволосых худых наркоманов, а в здоровом теле вроде моего рождает радость от соприкосновения с величием живой природы.
– Остановимся – снова тихо, но уже с еле заметной настойчивостью повторила Элиза.
Я стал медленно тормозить, разглядывая обочину. Съехать можно было не везде. Но Элиза сама схватилась за руль и резко дернула его на себя. На скорости тридцать миль в час мы вылетели с дороги и подняв тучу песка и сосновых иголок застряли между уходящих в высь бронзовых стволов.
– Мы так убьемся – выдавил я из себя. Пришлось повертеть головой, чтобы шейные позвонки встали на место.
– Что ты сказал, Джон? – Элизы уже не было в машине. Она стояла возле нее и отряхивала плащ. Ее шляпа исчезла и шикарные золотые волосы снова свободно спадали на плечи и за спину. Перламутровая заколка, которая раньше сдерживала их, лежала на открытой крышке бардачка.
Я повторил свои опасения, но она насмешливо глянула на меня и отвернулась.
– Я не уверена в том, что погибнуть так легко – сказала она.
– Влюбиться намного легче – это уже были мои слова. Я обошел машину и обнял Элизу за плечи. Чертовски захотелось зарыться носом в ее волосах и я не смог побороть этого искушения. Странно, но сначала мне показалось, что у ее волос не было никакого запаха. Но потом я вдохнул поглубже и нашел его. Как будто легкий ветерок доносил аромат цветущего розария, не смешивая его с пряным настоем осеннего леса.
Мы провели там целый день и, честно говоря, чертовски вспотели. Дорога, к счастью, оказалась не слишком оживленной. Только дважды кто-то останавливался и интересовался нашей машиной. Приходилось подниматься с расстеленного плаща и выглядывая из-за капота, отсылать непрошеных гостей по их делам.
Потом мы не поехали в Бостон, а вернулись в Нью-Йорк. Я – влюбленный так, что горели уши. Она – слегка опьяневшая то ли от коньяка, то ли от свежего воздуха, то ли тоже от любви. Элиза закурила сигарету, входя в отель, и портье злобно посмотрел в мою сторону, ибо я шел слишком близко от нее. Надо ли говорить, что мой двухместный люкс пришелся как нельзя кстати.
Второй раз мы встретились в Чикаго. Я сидел в недорогом, насквозь сыром номере Harrison Hotel на одноименной улице и разговаривал с двумя парнями из пуэрто-риканской мафии, которые любезно – за небольшие деньги – согласились позабавить меня своими байками и добавить в мою новую статью