На Умар я взяла только двоих – Эра и Эма. После обращения им дают новые и короткие имена. Я почти ничего не знаю об их прошлой жизни и причинах вот так отдаться служению, разве что, разбирая написанные отцом хроники, нашла история Эма. Его мальчишкой нашли на Тарсе. Он был слишком мал, чтобы что-то помнить и рассказать о себе, тайна тяготила его так сильно, что он просил избавить его от самого себя.
Практика немых существует и у потомков. Особо впечатлительна практика теней, когда преображаются сокровища под огнем Вирога. Говорят, личность стирается не полностью, а вот преданность – такая же абсолютная, а это в мире силы бесценно.
– Кая, – позвала Молис, когда я проходила мимо ее спальни, – смотри.
– Кто бы сомневался, – улыбнулась я, увидев, что первым делом она разложила на столике свои рисунки. Рисует няня украшения и всё мечтает, точнее, пылает мечтой покорить ювелирный мир Умара, чтобы их сэвильи носили на себе украшения, созданные по рисункам риспийки Молис. Ее спальня обставлена так же, как другие спальни. Будучи в первом обличии похожими на людей, мы испытываем такие же потребности. Вся мебель, обстановка мне интуитивно понятна. Потребность во сне, в хранении вещей, в том, чтобы сесть и пользоваться руками для письма или еды. Отец говорил, что ничто не отличает людей от нас так сильно, как беспокойство мыслей. Ни продолжительность жизни, ни сила драгэти, ни второе обличие не выглядит столь разительно как карающие мысли людей. Боги раздирают их: тело требует одно, разум другое, а душа третье. Ни одно знакомое нам существо в мирах не служит трем богам одновременно.
– Как ты себя чувствуешь? Когда я прилетела первый раз на Умар, три ночи не могла встать с кровати. Что-нибудь болит? Слабость?
Вместо ответа я подошла ближе, провела пальцем по ее щеке и вкрадчиво сказала: – Ты не можешь оспаривать мои решения. Никогда. Особенно ужасно это при других.
– Ты убила потомка своими руками. Тебя это не волнует?, -вспыхнула няня.
– Он нарушил запрет повелителя