Лотта тем временем улетала в даль на байке.
Так что когда из подъезда вывалились четверо бойцов, одно из которых, обгорелого, они тащили на плечах, Лотта уже была вне досягаемости их оружий.
Пулемётная турель возвещала триумф Лотты ещё несколько минут за её спиной, после чего она скрылась в лабиринтах города, который знала, как свои пять пальцев.
Тревога
Первым делом Лотта выехала на главную улицу, которая прошивала город насквозь – с одной окраины у «Лесобазы», как называли её район в городе, до района торфянников на юге.
Да вот только она не сможет выбраться из города, если поедет по главной улице. Лотта понимала это достаточно чётко, хоть разум её был в тумане. Да, она не ощущала боль, но крови потеряла уже много. Нужно было срочно думать, куда прятаться.
Улицы были пустынными, – все прятались по подвалам и бомбоубежищам из-за объявленой воздушной тревоги, так что спрятаться от лишних глаз было не сложно.
Лотта завернула в первый замеченный переулок, потом вырулила на улицу-дублёр, затем сделала ещё несколько понятных ей поворотов и уже через несколько минут просто искала укромный двор, в котором можно затаиться.
«Это место будто притягивает меня», – подумала она, заметив дом, разрисованный каким-то орнаментальным муралом. Разноцветное панно было здесь ещё во времена, когда она с друзьями в первый раз пробовала сигареты. Уже тогда непонятные вязи символов на стене этого дома притягивали её. Сейчас и подавно. Она достаточно часто приходила к этому дому, чтобы посмотреть на мурал – найти в нём особые символы, которые возможно превратить в сигны. Вот и сегодня неосознанно приехала именно к нему.
Лотта знала, что эти знаки в былые времена многое значили для предков её народа. Сейчас здесь стоит город, построенный покорителями её народа, она сама себя считает частью народа-победителя, но правда в том, что по крови она другая. До того, как сюда пришла Империя Виттов в пятнадцатом веке, здесь жили племена безобидных фонов, обретших оседлость в незапамятные времена. Именно фоны были её предками. Немногочисленная народность, которую витты переварили.
Никто уже не помнит, что значит эта вязь, которую художник запечатлел на типовой девятиэтажке. «Просто какие-то картинки, которые я видел на одежде моих бабушек и дедушек, когда я жил в деревне», – говорил художник в каком-то интервью. Лотта пыталась раскопать всю возможную информацию об этом орнаменте, но ничего не вышло. Следующим шагом было поехать в ближайшие деревни, выискивая не обвитшенных фонов, пытаясь расспросить их об орнаментах, но приступ агорафобии, панической боязни открытых пространств, мешал Лотте выбраться куда-то дальше города. Здесь были стены