«И раз уж мы заговорили на эту тему», – выдержав паузу, продолжил Сергей – «прошу, выслушай меня, потому что от этого может зависеть то, как скоро мы выберемся отсюда и выберемся ли вообще…» – Сергей немного замялся, не зная как начать. «Лиза, я знаю, ты не хотела обсуждать эту тему раньше, не хочешь и сейчас, но реальность, в которой мы оказались с тобой, уже невозможно игнорировать. Мы здесь с тобою не случайно. Не по причине служения, и вовсе не из-за людей, нуждающихся в нашей помощи, – мы оказались здесь из-за себя. Препятствие за препятствием – Бог ставит нам очередную преграду, делая невозможным наше скорое возвращение домой. И очевидно от того, как мы усвоим этот урок, будет зависеть, где будет наше место в Божьем замысле… Понимаю, для тебя сейчас самое главное – вернуться домой к детям. И для меня это тоже важно. Но нельзя делать земной дом целью и смыслом своего существования, и смотреть на мир с точки зрения, как будет хорошо тебе и твоим детям. Это эгоистично. Возможно, именно это и хочет сказать Бог, удерживая нас здесь. И, как бы ты ни старалась, что бы ни делала, на какие бы жертвы ты ни пошла, всегда будет что-то, что будет стоять между тобой и твоей целью. Потому что то, к чему ты стремишься, стоит теперь между тобою и Богом, не позволяя тебе исполнить Божий план. И, да, сейчас мы с тобой заперты в этом маленьком подземелье, но это не могила, не тупик, и не ловушка, в которой оказались сегодня все люди наверху, без понимания происходящего, без раскаяния, без надежды… а это тесные врата, пройдя которые мы можем начать все заново, начать новую жизнь с Богом… В этом наше смирение, наш путь в вечность, который мы обязаны совершить!» – закончил Сергей.
Лиза не сопротивлялась. Она ничего не ответила, а только крепко прижалась к плечу Сергея, молча окунувшись в свои тревожные мысли о сказанном. А вместе с теплом от его тела, она наполнялась спокойствием и уверенностью, которая согревала ее душу.
Пребывая в нежных объятиях друг друга, Сергей и Лиза лежали так, казалось, целую вечность, пока не погрузились в безмятежный сон в надежде, что завтра они найдут ответы на все свои вопросы. Тишина вновь окутала их, смешавшись с уютным комфортом, пришедшим на смену страху и тревоге от их тяжелого положения. А колыбельная из капающей сверху воды, окончательно сломила все их попытки сопротивления текущему ритму жизни.
Глубокий сон, в который они обнявшись ушли, был самозабвенным и долгим. Впервые за это время, пока они находились в убежище, Сергей мог видеть сны. Во сне он стоял за кафедрой в большом зале их церкви и говорил проповедь об уповании и борьбе. Его слова, как будто бы сами срывались с его языка, наполняя душу умиротворением и надеждой, и эхом разносились дальше по пустым скамьям церковного помещения – в зале никого не было… Его никто уже не слышал… Свет погас. Осталось лишь некое мягкое свечение где-то вверху позади него, которое не могло рассеять окружающую тьму, но давало ему возможность разглядеть себя… Такого себя, каким он был на самом деле, а не таким, каким хотел казаться, находясь на этой сцене.