Никодим шел довольно быстро. В сумерках, в своей темной одежде он казался призраком, сгустившейся тенью, уже обретшей свое тело, но еще не вполне осязаемой. Лишь седые волосы поблескивали яркими вспышками, отражая мертвый свет марганцовой луны.
– И кровь в тебе не течет, – внезапно разорвал своим голосом тишину Никодим. – Если тебе, конечно, руку то оторвать, она под действием силы тяжести, вниз течь то будет. Но сердечко не качает ее тут.
– Заебись, – осмыслив сказанное, ответил Никита. – Мы получается типа зомби тут? Не дышим, сердце кровь не качает.
Идущий впереди Никодим улыбнулся, ему явно понравилось сравнение.
– Типа того. Только в фильмах зомби тупые. И стрелять не умеют.
– А почему боли нет?
– Не знаю, – честно ответил Никодим. – Это тебе к Николаю.
– К какому, блять, Николаю? Тут еще есть кто-то? Он там, куда мы идем? – Никита явно был обескуражен ответом.
– Ну насчет отдельного тела, тут плюс минус, – Никодим захохотал – Ежели фартанет, то еще до делянки познакомиться смогешь.
– Что за делянка? Типа твоего дома?
– Ага, жилплощадь в шесть соток. С удобствами! – Никодим поднял вверх руку с одобрительным жестом. – Забор справить хочу, тут только из говна и палок получится, мало тут всего. Но места тут тихие, не что в этих столицах, редко кого встретишь, если только залетного горе-путешественника или незнайку. Путешественники – это такие как мы, с даром, кто туда-сюда ходить может. А незнайки – это обычные люди, вот они как зомби, как мы их называем. Вернее, зомбей он станет чуток погодя, когда мясо протрется. Попадут сюда, заблудятся, мамку ищут. А выйти уже нельзя, коль не умеешь.
– Постой-ка, прямо как настоящие зомби? Из фильмов ужасов? переспросил Никита с подозрением.
– Ну тут плюс минус, – ответил излюбленной фразой Никодим. – Вот, смотри, к примеру, попадет сюда каким-то макаром обычный человек, и ходит бродит. Есть ему не нужно, да и нечего тут есть. Дышать тоже без надобности. Сердце не бьется, а живой, будто Ленин в Мавзолее. И не разит его ничего, токо покалечится может. И нарезают они круги окрест по тверди злачной этой. Только вот тело, оно хоть и вечное, но растрёпывается, ветшает. Кости да мышцы снашиваются. Одёжа, она первее, конечно, сносится. И не человек уже, а тварь безумная бредет. Следом за одёжой кожа сползает, глаза туда же. Падает этот страшила и лежит, пока не раздавят ему черепушку и не отправят душу грешную туда, куда положено. А могут и не раздавить, это еще похуже будет. Я вот давлю. Жалко их.
Никита на всякий случай посмотрел себе под ноги, но не увидел ничего, кроме песка, камней и взбитой их ногами пыли. Очень странное место, пугающее своей пустотой. И еще гнетущая тишина. Ни ветра, ни шорохов. Ничего, кроме вязкой