– Где ты был всё это время? – с обидой спросил мальчик. – Даже Причал свой укатил и ничего не сказал!
– Как же? – растерялся я. – Я же тебе сказал, что ухожу.
– Ну да, за Менябросилем, – Ёнька скривился. – Как будто я поверю. И что, нашёл?
– Нет, – признался я. – Одному там сложно. Если хочешь – можем вместе.
– Я с тобой никуда не пойду. Ты врун.
– Но ведь сейчас же идёшь?
– Я за Светкой иду, а не с тобой, – Ёнька пнул камушек.
– Хорошо, – улыбнулся я. – Время пройдёт, остынешь. Нам с тобой ещё много нужно сделать вместе. Вот спасём твою сестрёнку, и я тебе такой красивый мир покажу.
– Нет, – мальчик остановился. – Нет! Не пойду я с тобой ни в какой красивый мир! Обещай, что не заставишь никуда идти с тобой.
– Хорошо, – растерялся я. – Обещаю. Если сам не попросишь – с тобой не пойду. Только лучше бы ты снял с меня это обещание. Так было бы всем лучше.
– Нет! – крикнул Ёнька. – Ты врёшь, а меня потом дразнят! Надо мной до сих пор все смеются.
– Разве это плохо, когда смеются?
Видя, как расстроен мой друг, я понимал, что не улавливаю чего-то важного. Но я и в самом деле не сталкивался с ситуацией, в которой смех мог бы мне навредить. Да, иногда люди думали не так, как я. Бывало, и смеялись недобро. Но ведь это их ошибочные мысли и их неуместный смех. «Может быть, Ёнька забыл, как было? Может, он думает, что обманулся? Перестал себе верить? Или это ворота перевернули его и из неунывающего сделали нытиком?»
– Ёнька, закрой глаза, – попросил я. – Расскажу тебе, как было, пока тебя рядом не было.
– Нет уж, лучше я. Врать я тоже умею, – сердито ответил мальчик. – Сам закрывай.
– Ладно. Тогда давай вместе закроем, но выдумывать будешь ты.
Ёнька состроил недовольную гримасу, но зажмурился. Я тоже. На наше несчастье, чтобы включить фантазию, моему другу потребовалось всего несколько секунд. Дорожка под ногами исчезла. В голове завертелись какие-то яркие и непонятные картинки, мелькнули зубастые пасти монстров из компьютерной игры, айсберг на стене моего Причала. Потом земля снова коснулась ног, крутанувшись на бешеной скорости, и опять пропала. Мы покатились по крутому склону, перелетели через пустоту и растянулись на сыпучей морской гальке. Я замер и отдался чувствам. Ловил лицом брызги, слушал шум моря, облизывал солёные губы. Наконец, не поднимаясь, открыл глаза.
Передо мной раскинулся океан. Бушующий, он ходил бурунами и простирался так далеко, насколько хватало взора. От его дикой, беспокойной красоты веяло силой