Крот понимающе посмотрел на новенький топор. Стража, до этого незримо кружившая в темноте за спиной Воесила, по знаку хозяина отступила. Странное чувство, сродни, наверное, забившемуся в нору лису, что инстинктивно чует присутствие натравленных гончих неподалеку. Возможно, уже оглушительно лающих у самого входа норы в попытках привлечь внимание охотника. Раз – и это мерзкое ощущение скорой смерти вдруг пропало. Как ослабевшая на шее петля. Очевидно, что Крот заинтересовался легкой наживой, пусть ради нее и придется потерпеть наглого инородца.
– Только без подробностей. – Толстяк строго ткнул в него пальцем. – Без имен, усек? Значит, там были?..
– Кубки, – выпалил он. – Каменья. Украшения. Даже книги, на вид древние.
– И теперь вы хотите обменять свои тяжелые и неудобные, к тому же краденые богатства на монеты? Что же, это похвальное решение. В наши дни лучше не иметь ничего, что не поместится в переметной суме, да? И сколько у вас добра весом?
– Сколько могут унести десять крепких мужчин. Крепких и очень жадных.
Крот облизнул опухшие губы и со скрипом подался вперед.
– И где же вы храните свои богатства? – как бы ненароком спросил он, складывая руки на объемном животе.
– Неподалеку. А где вы храните свои?
Глава 4
Широко раскинувшееся поле укрывал плотный туман. Одеяло из сырости вперемешку с гарью от кострищ, он кутал окружение пеленой. Очертания брошенных телег, редких обвалившихся хибар, рваных шалашей… Отовсюду слышались стоны. Воесил осторожно переступал через ворочающиеся тела, стараясь не тревожить падших латрыг и пьяниц.
С трудом найдя нужное тело, он легонько пнул храпящего мертвеца.
– А-ы? – прохрипел Ратибор, повернувшись на спину. – А?
Затуманенные глаза сначала изучили смутно знакомое лицо. Затем он увидел в руках приятеля чашу и с мольбой потянулся за желанным.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Ратибор, жадными глотками осушив содержимое. – Колодезная или речная? А, плевать. Дай отдышаться немного.
Воесил присел чуть поодаль, у самой границы вчерашней гулянки. Трава была вытоптана задолго до их прихода. Обугленная земля, везде куриные кости и всякий хлам. Забытый кем-то стяг, стертый и изорванный до неузнаваемости, мокрой тряпкой висел на древке. Солнца не было видно вовсе, все заволокло серым, даже свет Ирия не продирался сквозь мглу. Действительно, это место походило на поле брани. И Ратибор, с распухшей мордой, оторванным рукавом рубахи, с трудом подымающийся на ноги, едва бухтящий что-то отекшим языком, был на этом кладбище ожившим упырем.
– Спасибо, – повторил он, виновато оглядываясь. Куда-то девшиеся собутыльники, судя по тому, как он похлопывал по карманам, оказались не такими