Мы вышли к речке, необычной речке. Розовые берега, будто из желе, белая вода. Конца речке не видно было. Она очень выбивалась из окружающего ансамбля. Сладковатый запах резко ударил в нос.
– Поешьте моих бережков, – эхом прозвучало в воздухе, – да молочка отпейте.
– Клубооочеееек, – протянула я в испуге, – что это?
– Это молочная река, да киселевые берега. Реку лучше не переходить....
– Что так? – удивился Санька.
– На противоположном берегу начинается Навь… Попадешь туда, считай мертв, – загробным голосом сказал клубок.
– Ну так ты наш путеводитель, ты нас туда не веди тогда… – задорно сказал Санька. Я и не заметила, как они быстро подружились. – О, яблонька! Смотри, Марусь, какие яблочки то наливные… – обратился друг ко мне.
– Ага, – неуверенно сказала я. Тревогу скрыть уже не удавалось, и я стала озираться по сторонам.
– Ты чего? – подошел ко мне Санька и старался поймать мой взгляд.
– Не знаю, боязно мне…
– Из-за Кощея? – спросил друг.
– Наверное. Просто внутренняя тревога, – я схватила Саньку за руку и крепко сжала.
– Не бойся, я же рядом. Не дам тебе попасть в беду, – так же к репко сжал мою руку друг и пронзительно посмотрел в глаза. Его мягкая улыбка и сияющие глаза меня успокоили.
– Съешьте моих яблочек, – раздалось эхом.
– Ох уж мне эти сказки, – дернулась я, – все здесь говорящее и живое.
– Ага… – подтвердил Санька и лучезарно улыбнулся. Он подошел к яблоне и сорвал одно.
– Ты чего?! – выхватила я плод, – а вдруг оно отравленное?!
– Оно же дикое…
– И что?
– Ладно, только не волнуйся, – положил яблоко под дерево Санька.
Мы пошли дальше. За киселевыми берегами стоял туман, было темно. Не травинки одни коряги вместо деревьев. Мрак. Я старалась туда не смотреть. Теперь к тревоге прибавилось новое чувство преследования… Я постоянно смотрела за спину, стискивая руку Саньки.
– Да успокойся ты. Все хорошо.
Я лишь кивала. Вдруг мы увидели печку. Белую, большую, она была размером с небольшой дом. Стояла печь на берегу, рядом лишь кусты.
– Что-то мне это не нравится, – встала в ступор я.
– Отведайте-ка пирожков ржаных, – пропыхтела печь.
– Молочная река, яблоня… Теперь и печка… – тихо сказала я и оглянулась назад, – вот кисель – это ведь ритуальное поминальное блюдо, печь у славян считалась границей, между мирами…
– А еще верили, что через печную трубу совершается связь с Навью и, если приложить к ней ладони, то можно пообщаться с давно умершими предками, попросить у пращуров защиту и силу. Так, что ничего страшного в печке нет. Она помощница, – улыбнулся Санька.
– Так, а из какой сказки эти все предметы ты забыл? – возмутилась я.
– Из Гуси-лебеди… – спокойно сказал Санька, – но рано им еще прилетать, срок то еще не вышел. И полетят они со стороны избы Бабы-Яги.
– Гуси-лебеди, вообще-то, это души