Вскоре появился ещё один начальник и выдал зарплату. Калинцев получил в конверте двенадцать тысяч, расписавшись в ведомости за восемь с половиной. Чуть позже произошло ещё одно приятное событие. В их комнатушку вошёл солидный мужчина со смеющимися глазами, которого он не знал, а грузчики при его появлении дружно встали. С ним вошёл в комнату здоровяк с объёмистой сумкой в руке.
Начальственный гость, сам немалых габаритов, достал из куртки бумажник, вытащил из него тоненькую пачку долларов, пересчитал, слюнявя пальцы, и протянул их бригадиру со словами:
– Премия к Новому Году. Всем по пятьдесят американских рублей – «бугру» сотня. В пакете жратва и водяра. Разговейтесь немного, сегодня, кажись, Рождество католическое. Есть среди вас католики?
С немым вопросом на лицах, озираясь по сторонам в поисках незримых католиков, грузчики дружно зашумели: «Нету, нету», а молдаванин Самсон, туговатый на ухо, и оттого всегда говоривший громко, обиженно сказал: «Мы не алкоголики», вызвав неподдельный взрыв хохота. Рассмеялся и «благотворитель», проговорив с лукавым прищуром:
– Католики-не алкоголики, можете разговеться, только не очень, я ясно выражаюсь?
Грузчики одновременно шумно выдохнув, расслабились, кивая головами, загудели что-то невнятное.
– То-то, – ухмыльнулся благодетель и ушёл.
Бригадир выложил из пакета на стол две бутылки водки, колбасу, головку сыра, две баночки красной икры, банку грибов и огурчиков, две буханки Бородинского хлеба, растворимый кофе и два блока сигарет «Пётр I».
Выложив всё это на стол, он с сожалением в лице цыкнул зубом, но глаза его при этом хитро блестели.
– Думал я, что хоть сегодня мы передохнём, но при таком закусе великий грех не промочить горло. За католиков-то, за братьев наших меньших, как не выпить. Да тут, собственно, и пить-то – по напёрсточку. Так что, Витюля, вари твой знаменитый казацкий шулюм из заграничной куры, раз приходится сегодня тормозиться, – сказал он.
Виктор, крепкий парень с редкими оспинками на обветренном лице и треснувшими губами, сказал:
– Дык, у меня уже всё давно готово. Только кура у нас сегодня французская, навару не даст, постноватый шулюм получится. У нас на Ставрополье «шулюм» готовят с баранинкой жирнючей. Но на нет и суда нет, будем есть куру.
Он почесал затылок и весело рассмеялся:
– Кура! Чего это питерские хорошую птицу курицу, курой-то обзывают? Вроде курвы выходит.
Рассмеялись питерские и не питерские. Не «питерских» было пятеро: два брата близнеца богатырского телосложения из Молдовы, русский парень из Узбекистана, недавно переехавший в Россию, ставропольчанин Виктор, занимающийся стряпнёй, и сам Калинцев.
Бригадир, оглядывая стол, сказал:
– Не забыл традицию наш босс, «подогрел» Иван Лукич тружеников – жива старая школа. Ну, давайте, пока курва, кхе-кхе,