– Ведьмы… – еле слышно пролепетала я, потому что всё ещё сражалась с рвотным рефлексом.
– Да, ведьмы, что тебя удивляет? – вскинул руками Сайлант и впервые за всё это время посмотрел на меня. – Боги, – он помотал головой, словно осуждал моё поведение, но потом обратился к Килтону: – Отведи её в спальню, пусть передохнет.
Глава 3: «Миримся с положением дел»
Диана I: 11 февраля 1845, 6:13
Примерно с месяц я провела в уютных льняных простынях. Местный врач не знал явных причин столь серьёзной потери памяти. Ведь ничего предельно катастрофического не случилось. Кто ж не падал, спускаясь по лестнице? Сама я падения не помню, напротив, мой разум заполнен другими, предположительно ложными воспоминания. И все же, ушиб мой был неслабым, раз я позабыла не только свое имя и титул, да и вообще всякое представление о себе и обо всем, что меня окружало. Впрочем, я все ещё рассматривала другие варианты таких своих сомнительных изменений. Ведь когда месяц назад я очнулась в этой же постели, я была твёрдо убеждена, что зовут меня вовсе не Софи, а все, что происходило вокруг, казалось мне сном или же достаточно дорогой, хорошо подготовленной шуткой. Но прошёл месяц, может больше, для сна это казалось слишком много, для шутки – слишком идеально. Одним словом, я начала думать, что немного сошла с ума. Возможно, я так сильно ударилась головой, что вместо своей жизни придумала совершенно другую. Но что если… Что если я все же не была никакой Софи? Что если я действительно была той девчонкой, что споткнулась о собственную ногу в темном подвале? А все это… Нет, это был не сон… Но что если это была кома или, что казалось мне вполне вероятным и логичным, это была смерть?
Чтобы проверить всякие свои догадки, я то и дело совершала попытки к «самопожертвованию», если это можно было так назвать. Я не могла позволить наложить на себя руки какими-то отчаянными методами. Я просто не была на это способна. Единственное, на что у меня действительно хватило сил, – это жалкая попытка самостоятельного удушения. В конечном итоге, мне пришлось поверить в то, что я действительно была Софи Волконской, двадцатиоднолетней русской аристократкой, прибывшей в Англию по приказу своего деда, князя Репнина, желавшего выдать непутевую внучку за хорошенького сдержанного британского барона, а если повезёт, то и графа.
В письме своей старой знакомой, дальней родственнице, 89-летней вдовствующей герцогине Дорсет, князь Репнин писал:
«…Софи чрезмерно прихотлива. В штыки воспринимала каждого одобренного лично мною жениха. Все они ей казались «распутными глупцами, способными позабавить даму лишь разговорами о своих военных подвигах». При всем, при том, что она была яро убеждена в отсутствии всякой правдивости их речей. Одним словом, ей не был по душе ни один кавалер с русской патриотичной душой. А поскольку Софи отвергает избранников уже три лета к ряду, очередь из женихов становится