Вопреки. Майа Абрамовна Згуржницкая

в Киев, стал работать в какой-то сапожной мастерской. Но длилось это недолго. В ночь с 6-го на 7-е ноября 1937 года к нам вошли несколько человек из НКВД, предъявили ордер на обыск, перевернули все ящики, забрали фотографии папиных товарищей по Польше и ушли, уведя с собой и папу. Помню, что я сидела на кровати и с презрением (так я считала) смотрела на них. Скорее это был страх. Через 2—3 дня какой-то очень вежливый тип явился к нам с билетами на 17 ноября – нам было предписано выехать на поселение в г. Чарджоу Туркменской ССР в качестве семьи врага народа.

      Почти весь мой класс (6-й!) явился на вокзал меня провожать!

      Ехали мы в плацкартных вагонах (в Москве была пересадка), довольно долго. Но когда прибыли в Чарджоу, оказалось, что там уже «переполнен план» и больше нет мест для ссыльных. Нас отправили ещё дальше – в село Иолотань. Это богом забытое место находилось между станцией Мары на пути в Ашхабад и Кушкой – самой южной точкой страны.

      Глава 4. ЮНОСТЬ

      Поселились мы в каком-то глинобитном домике. Была там русская школа, куда я пошла оканчивать шестой класс (смешно, но по окончании его получила похвальную грамоту, т.к. и по туркменскому языку у меня было «отлично». ) Какое-то время было интересно: у нас вожатым был девятиклассник, красивый мальчик, в которого я влюбилась (он на меня не обращал внимания), он возглавлял компанию по подготовке и «величайшему событию эпохи» – принятию Сталинской Конституции. Были всевозможные сборы, праздники. Но потом стало скучно и однообразно. Зимой суровые ветры сбивали с ног, весной солнце стало жарить. Как мы вообще там существовали? Вместе с билетами на поезд нам выдали какую-то мизерную сумму (как-никак за ними оставалась комната со всем содержимым – мы везли только носильные вещи, а их было немного.). Потом мама стала работать уборщицей в каком-то магазинчике, Феликс всегда был с ней. Друзей у меня практически не было, т.к. никто по уровню не мог сравниться с моими киевскими товарищами. Я страшно затосковала.

      Мне было 13 лет, но ощущение – жизнь кончена. Выход был только один – Киев. Списались с родственниками, и вот меня мама отвозит в Мары, где усаживает в поезд «Ашхабад – Москва», в столице меня встречает незабвенная Анна Осиповна, и я приезжаю в Киев, к бабушке.

      По дороге в Москву я встретилась с папой. Как оказалось, он в тюрьме был не долго (там тоже мест не было (и его выслали в Казахстан на поселение вблизи Акмолинска. Через нашу родню папа узнал о нашей судьбе, мы стали переписываться. Каким-то образом ему разрешили поехать в Ташкент, мимо которого я проезжала. Там, на вокзале, мы и встретились. Но воспоминания остались очень смутные.