пищей пиршественной
в глубоководье,
зато наутро
в прибрежных водах
всплыли распухшие
туши животных,
клинком усыпленных, —
и с этой поры
570 стал безопасен
путь мореходный
над теми безднами.
Божий светоч
взошел с востока,
утихла буря,
и я увидел
источенный ветром
скалистый берег —
Судьба от смерти
того спасает,
кто сам бесстрашен!
Всего же девять
избил я чудищ
и, право, не знаю,
под небом ночным
случались ли встречи
опасней этой,
был ли кто в море
ближе к смерти,
580 а все же я выжил
в неравной схватке —
меня, усталого,
но невредимого,
приливом вынесло,
морским течением
к финским скалам.
Но я не слышал
подобных былей
о подвигах ратных,
тобой совершенных:
ни ты, ни Брека —
в игре сражений
не смели вы оба
железом кровавым
творить, как должно,
дела достойные,
зато известно,
что ты убийца
своих сородичей,
590 братьев кровных, —
проклятье ада,
как ни лукавь ты,
тебя не минет!
Скажу воистину
тебе, сын Эгглафа:
не смог бы Грендель
бесчинствовать в Хеороте
не смел бы нечистый
бесчестить владыку,
когда бы сердце
твое вмещало
столько же храбрости,
сколько бахвальства!
Но знает он,
что его не встретят,
противоборствуя,
мечами острыми,
и без опаски
враг набегает
600 на земли Скильдингов,
твоих сородичей,
и с данов дань
собирает кровью,
и ест и пьет он
и не трепещет
при встрече с данами.
Дайте время,
на деле узнает он
доблесть гаутскую!
Завтра поутру,
когда над миром
зажжется светоч,
солнце на небе
явится ясное, —
всяк без боязни
сможет на пиршестве
пить брагу в Хеороте!»
Пришлась по нраву
кольцедарителю,
610 седовласому
старцу-воину,
решимость Беовульфа!
он уверовал,
пастырь данов,
в близость спасения.
Громче смех
зазвучал и речи
среди воителей;
вышла Вальхтеов,
блистая золотом,
супруга Хродгара,
гостей приветствовать
по древнему чину:
высокородная
вождю наследному
вручила первому
чашу пенную,
да не грустил бы
в пиру властитель,
620 владыка данов, —
до