В такие минуты Девочка испытывала непонятное томление и жгучий прилив ясной быстрой крови под кожей. Если бы её спросили, почему она так любит снег, который падает большими снежными хлопьями, а потом тает, едва долетев до земли, то не смогла бы этого объяснить. Но она улыбалась, и два огромных глаза смущённо прикрывались длинными ресницами.
Девочка не смогла бы объяснить и то, почему из всех детских игр так любит «прятки». Прятать и прятаться она научилась, играя с детьми из двух русских семей. Эти семьи были выселены из города на волне антирусских выступлений в начале 90-х, и были в кишлаке такими же изгоями, как и её дед. Уехать вовремя в Россию они не успели, и перебивались теперь случайными заработками у новых местных богатеев без всякой надежды когда-нибудь выбраться из своего мрачно-кишлачного бытия.
Жили они в старых домах на отшибе, рядом с развалинами очень древней крепости. Вот в этой-то крепости ребята и играли в прятки. Никто не мог сравниться с Девочкой в умении внезапно исчезнуть и затаиться, используя любое укромное место. И никто не мог понять, откуда у неё такая способность безошибочно ориентироваться в каменных развалинах. И в то же время, она всегда находила других прятавшихся детей – по запаху, по едва слышимому дыханию, по движению теней. Сделав так, что она нашла уже всех спрятавшихся, а её не смог найти никто, торжествующе появлялась, словно из ниоткуда, и весело смеялась. Лучистые глаза сияли, а косички её чёрных волос прыгали на плечах, едва не убежав из-под тюбетейки.
Но, спрятать свой почти тринадцатилетний возраст от недобрых людей она не смогла. Деду с каждым месяцем становилось всё хуже. Он болел, по нескольку дней не вставая со своей лежанки. Девочка как могла ухаживала за ним, но понимала, что продолжаться так долго не может. Её сердце с тревогой ждало перемен… И перемены не заставили себя ждать.
Возможно, перепади на ее долю чуть больше людской теплоты и участия, не попала бы она в беду, и её жизнь не рассыпалась бы на миллионы крошечных снежинок в холодных северных краях.
Однажды, деду помогли узнать, что приезжий человек по имени Шерзод собирает таких же, как Девочка нежных и трепетных девочек, чтобы отвезти их куда-то на Север. Туда, где у людей водились большие деньги, туда, где можно было выгодно торговать их телами.
… Лицо Шерзода сразу не понравилось девочке: грубо вылепленное, с мрачными потухшими глазами. Но она не могла перечить деду. Шерзод сразу больно прихватил ее за бедро:
– Хороша, – оскалил он зубы фальшивого золота и заговорил почему-то на русском: – Попа широкий, нога длинный – сладкий девочка!
Она вспыхнула, ибо впервые о ней говорили скабрезно и унизительно, говорили, как о товаре. Девочка хотела вырваться из цепких рук Шерзода, но не смогла. Было поздно: тот уже сунул деду несколько мятых бумажек серо-зелёного цвета и потащил ее за собой.
– Поедешь на север, будешь там