– Ну и загнется, что ж… Может, и лучше было бы для него… – прошамкал бомж маленького роста. – Смерть – это свобода!
– Ему скорую помощь надо вызвать! – полезла в сумочку за телефоном Леля.
– Не, в больницу лучше зимой попадать, когда холодно! – изрек громила.
– Але! Скорая? Тут человеку плохо! Записывайте адрес…
Пока Леля вызывала неотложку, интеллигентному бомжу стало совсем невмоготу. Надежда в его умных глазах угасла, взгляд помутился, и он потерял сознание…
– Помер, – констатировал молодой бомж. – Отмучился бедолага.
– Ооой… – Леля испуганно прижала руки к сердцу. Неужели у нее на глазах только что умер человек? Она с ужасом смотрела, как бомж маленького роста упал перед умершим на колени, взял его руку и пощупал у того пульс.
– Не помер – пульс есть. Сознание просто потерял, – сообщил он. – Хиленький дедок.
– Да, хиловат, – пробасил громила. – Не успел на улицу попасть, как уже помирать собрался. Мы тут годами живем и ничего.
Леля убрала руки от сердца и посмотрела время на телефоне.
«А ведь мне нужно уже бежать на работу!» – в панике подумала она, понимая, что не может сейчас просто встать и бросить несчастного. Она посмотрела с надеждой на остальных бомжей. Смогут ли они встретить машину скорой помощи? В голове ее сразу же возникла картинка, где эти пьяные, с разбитыми лицами оборванцы, испускающие в атмосферу миазмы, вежливо встречают врача скорой помощи.
«Врач-то сбежит! – пронеслось в ее голове. – Но ведь я же опаздываю! Что делать?!»
– Так! Ладно! – громко, словно обращаясь к группе детей, сказала она. – Вы тут последите за ним, а я пойду к домам встречать скорую помощь!
Бомжи покорно закивали, и Леле в этот момент они действительно показались похожими на детсадовских детей. Стоят кучкой перед упавшим человеком притихшие такие, разномастные и кумекают, что теперь делать. Она шла к домам и представляла, какими эти грязные, отвратительные мужики были в детстве. Большой и басовитый бомж виделся ей этаким крупненьким щекастеньким мальчиком, который везде лезет, потому что ему все интересно. Малорослый бомж наверняка был гиперактивным ребенком, но в то же время приглядывался ко всему, делал глубокие выводы. А в молодом бомже она видела тихого прилежного мальчика. И на улице он оказался потому, что где-то не смог постоять за себя. А вот тот немолодой бомж, лежащий сейчас без сознания, был углубленным в себя, умным ребенком. Он видел то, что не видят другие, замечал такое, на что остальные дети обычно не обращают внимания. Чувствительный, ранимый мальчик…
Леля часто представляла взрослых людей детьми. А детей наоборот представляла взрослыми. Ей нравилось наблюдать за детьми, схватывать их суть, предполагать какими они вырастут. Она чувствовала каждого ребенка – его душу, личность. Дети для нее все без исключения входили в категорию особенных людей, то есть таких людей, которые ей интересны. С взрослыми у нее было по-другому.