– А если о политике, – подхватил Серега, – значит пора по домам! Выпьем?
Разговор ушел в сторону и неожиданно выскочил на давешнее происшествие, когда я столкнулся с каким-то манерным, пахнущим женскими духами придурком:
– Ты извини, Серега, я там ну это, сгрубил, с меня пиво, – я махнул бармену.
– Да нормально все, Марат. Просто я подумал, что «эти» многим в последнее время дорогу стали переходить.
– Ну, – расхохотался я, – тебе то они как дорогу перешли?
– Ну как, их же это, хотят узаконить типа, не слышал что ли?
– И что с того?
– Как что? Я против! И не только я, нас много.
Я глянул на Серегу. Он не то чтобы двоился, до такого состояния я еще не набрался, но как то оплыл. Может быть и действительно оплывал. Пиво в нашем «ковбойском» баре никогда не славилось качеством.
– Выйду, покурю, – хлопнул я Серегу по плечу. – А ты не кисни.
***
Я конечно знал про эти дела.
Суть в том, что в нашем обществе всеобщее цеховое устройство. Цеха, что объединяют людей по принадлежности к профессии и отрасли, либо сами направлют выборных в Вече, либо, при незначительности цеха, объединяются в Концы по нескольку цехов. И двигают выборных уже от Концов. Вече назначает правительство и от того, кто представляет в Вече цеха и Концы зависит, как министерства будут продвигать цеховые интересы.
Поначалу эта система позволила уберечь государство от стремительного постреволюционного развала. Вместо того, чтобы делиться по национальному признаку, страна разделилась по признаку профессиональному, а это уже совсем другие интересы. У профессиональных сообществ цель одна – выгода, и во благо этой выгоде они и стали действовать. Страна была спасена, но архаика цеховых обществ мешала ей развиваться. Люди хотели больше свободы, но цеховые уставы ее сдерживали.
Цеха приспособились манипулировать системой, присваивать излишки, делиться с кем надо и эксплуатировать ресурсы. Первым определился криминал. Бандиты тотчас влились в цеха, встроившись, где как посредники, где как поставщики, где как потребители в цепочки производственных отношений. За ними потянулись и силовые структуры. Закончилось все конечно коррупцией, но такой, при которой все вроде бы довольны. Но современный глобальный рынок требовал отмены этой архаики. Реформы назрели.
О них много говорилось, проблема обсуждалась, обросла обширной полемикой, от кухонь до властных кабинетов. Множились и росли ни на что не влияющие общественные организации. Политизация, что называется, зашкалила. Под эту говорильню удалось вытрясти у Запада много денег. Хотелось еще, тем более ничто так не развращает, как дармовщина. Любой, кто выигрывал в лотерею хоть сто рублей, это подтвердит.
Запад, подумав, подкинул еще. Потом еще. Поняв, что его водят за нос, выждав для приличия, стал требовать уплаты. Как ни сладко было жить на халяву, но пришлось